Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме
Шрифт:
За дверью заскреблось, и в комнату вбежала большая пёстрая волчица, но поражал не необычный окрас её шерсти, а то, что взгляд у неё был человеческий. Князь потрепал волчицу по ушам и приказал:
— Приберёшься тут, Джилл. Ясно?
Волчица утвердительно тявкнула.
— Вставай, Гвендолен, пойдём вниз, там и поужинаем.
И хотя Камиру до смерти хотелось узнать, как это волчица может выполнить то, что ей приказали, он подчинился. Принс приобнял его за плечи, и вместе они спустились вниз.
Тени
В углу сидел горбун, под глазом которого эльф с особым злорадством заметил лиловый синяк. Хотя, пожалуй, стоило удивиться, что горбун был живым человеком, раз уж у него синяк появился, да и тень у него тоже была. Принс ткнул в сторону горбуна пальцем:
— Удивлён, Гвендолен? Ты ведь уже с Джедом познакомился вчера?
— Имел честь, — сквозь зубы процедил Камир, чувствуя откровенную неприязнь, и тьма всё больше заполняла пустоты в его сердце.
Элан хохотнул:
— Да уж! Так вот, он единственный человек — живой, заметь, человек — добровольно согласился мне служить. Один на весь Кеннистон.
Эльфа этот горбун мало волновал. Его больше тревожила ноющая тяжесть в зубах, которая с каждой минутой становилась просто невыносимой. Князь это подметил и снова ухмыльнулся.
— Эй, Джед! (при звуках его голоса горбун вскочил) Приведи девчонку, пора ужинать!
Джед заковылял прочь, скрылся в арочном проходе, из которого веяло тьмой и затхлостью. Принс учтиво указал эльфу на два кресла возле камина:
— Присядем покуда?
Так они и сделали. Камиру отчего-то была неприятна близость пламени, он с опаской отодвинул своё кресло подальше от огня.
— Верно подмечено, — одобрительно кивнул Элан, хотя эльф ничего и не сказал, — огонь может доставить кучу неприятностей, если его не усмирить.
Камир отодвинулся ещё дальше, со страхом глядя на оранжевые языки, лижущие дрова.
— Не больно ты разговорчив… — заметил Элан.
Эльф скептически изогнул бровь:
— Как мне тебя называть?
Князь откинулся на спинку кресла, поводил челюстью:
— Называть? По-разному меня кличут. Для этих (он большим пальцем указал на волков) я господин, для кеннистонцев — князь. А ты, пожалуй, по имени можешь меня называть. Дарую тебе это право, эльф.
— Благодарю, — одними губами улыбнулся юноша. — Только скажи ещё, кем я буду в этом замке? Или чем.
Князь кашлянул, как будто смутился, но ответил:
— Станешь моим помощником, если получится.
— Помощником — в чём? — уточнил эльф.
— Во всём, — резко ответил князь. — Не очень-то мне твои вопросы нравятся.
Камир провёл по
— Сам же сетовал, что я неразговорчив…
Князь фыркнул, потом и вовсе рассмеялся. В это время горбун втащил в зал сопротивляющуюся Ивэну. Волки разом подняли головы и глухо зарычали, поднимая шерсть на загривках, и в глазах их вспыхнула жажда убийства.
— Тише! — с угрозой в голосе протянул князь, грозя им кулаком.
Звери тут же умолкли. Похоже, Принса они боялись. Но удивляло не это: как хорошо они понимали человеческую речь!
Элан между тем схватил бледную девушку и притянул к себе:
— Прелесть какая! Сам бы съел, да ладно, эта твоя…
С этими словами князь цинично расхохотался и толкнул Ивэну в руки эльфу. Девушка лишилась чувств от страха и безжизненной куклой лежала на коленях у растерянного Камира. Он был взвинчен до предела: какой-то странный живой запах, исходящий от девушки, неимоверно волновал его. Эльф весь дрожал, но не знал, что ему делать.
Принс, словно прочитав его мысли, предложил:
— Оцарапай её. Тебе нужно почувствовать кровь, остальное само собой получится.
Камир последовал его совету, провёл ногтем по её щеке, потерялся и опьянел от запаха крови, хлынувшего в воздух. Такого наслаждения он никогда прежде не чувствовал, будто этот ужасный по сути своей аромат принёс ему успокоение, которого он желал. Клыки юноши удлинились, по глазам пошла поволока, ноздри же продолжали втягивать чарующий, будоражащий запах.
— Далеко пойдёт, — пробормотал князь, который всё это время наблюдал за эльфом. — Да, о лучшей игрушке я и не мечтал…
Эльф, не в силах более сдерживать зов своей вампирской натуры, быстро обнажил клыки и погрузил их во влекущую плоть. Горячая солоноватая кровь легко, как ртуть, потекла в его горло, просочилась в вены, наполнила их пустоту и вытравила из эльфа последние сомнения. Он с наслаждением глотал её, не зная, когда остановиться, не желая останавливаться, но это его и не волновало. Сейчас для эльфа не существовало ничего другого, кроме него самого и этой крови. И без того не помня ничего, он забыл обо всём на свете.
Внезапно вкус крови изменился, стал вяжущим и совершенно пустым. Камир выдернул клыки из шеи Ивэны, откинулся спиной в кресло и закрыл глаза. Сквозь это полузабытье — опьянение даже — он почувствовал, как кто-то убрал с его колен бесполезное уже тело девушки.
Откуда-то далеко, будто из бочки, зазвучал голос Принса:
— Наслаждение велико, не правда ли? Вся наша жизнь — одно сплошное наслаждение, Гвендолен. Как тебе такая вечность, нравится?
— Да, — одними губами шепнул эльф, не открывая глаз, и услышал, как князь довольно хохотнул в ответ.