Где кончаются нервы

Секстон Мари

– Конечно, из-за этого, - прошептал я.
– Когда ты работаешь надо мной, это помогает, но потом я так чертовски завожусь от твоих прикосновений...
– Я сделал резкий, раздраженный жест и избегал его взгляда.
– Это в значительной степени сводит на нет все, что сделали иглы.

– Я и не подозревал, что это так сильно тебя беспокоит.

– Так и есть.
– Я поднял взгляд и на мгновение встретился взглядом с ним.
– Так что, да, у меня болит плечо. Но поездка в клинику или твое лечение здесь мне не помогут. Я имею в виду, что достаточно тяжело хотеть тебя так, как хочу я, когда

ты этого не хочешь...

– Я никогда не говорил, что не хочу тебя.
– Майкл подошел ближе, сократив расстояние между нами до расстояния вытянутой руки, и когда я отстранился, мои лопатки уперлись в стену.
– Как бы то ни было, меня это тоже убивает.
– Его голос дрожал.
– Если ты думаешь, что мне легко, подумай еще раз.

Я закрыл глаза и разочарованно вздохнул.

– Джейсон, я так сильно хочу тебя, но это...

– Если избегание этого сводит нас обоих с ума, возможно, это не так плохо, как ты думаешь.

– Я не говорю, что это плохо. Я никогда не говорил, что это неправильно.

– Значит, если бы мы не жили вместе с твоим сыном, и ты бы никогда не был моим иглотерапевтом...
– Я облизал губы.
– Мы могли бы?

– В мгновение ока, - выдохнул он, потянувшись ко мне. От ласкового прикосновения его руки к моей талии у меня перехватило дыхание.
– Если бы не эти факторы, одному богу известно, что бы мы сейчас делали.

По моей руке побежали мурашки, когда я прикоснулся к его руке.

– Но эти факторы есть.

– Да.
– Он обнял меня. – Есть.

Я провел по его подбородку тыльной стороной пальцев.

– Что означает, что мы не можем.

Майкл кивнул.

Я не мог заставить себя убрать руку. Я едва мог заставить себя произнести:

– Тогда зачем мы это делаем?

– Я не знаю.
– Его голос дрогнул, и он прикоснулся своим лбом к моему.
– Все, что я знаю, это то, что я хочу тебя прямо сейчас.

– Что мы будем делать завтра?

Он сглотнул, отстраняясь и глядя мне в глаза.

– Мы... разберемся с этим, когда оно наступит. Прямо сейчас я не могу думать, ну, прямо сейчас.

Я знал, что это была плохая идея. Я знал, что пожалею об этом. Я знал, что буду ругать себя, как только все закончится, потому что из-за этого мне будет только труднее выбросить его из головы.

Но я все равно поцеловал его.

Мы столкнулись. Держась друг за друга, учащенно дыша в унисон, мы чуть не споткнулись друг о друга, прежде чем я нашел стойку и прислонился к ней, чтобы не упасть. Теперь, когда мы обрели силу притяжения и поддержку, поцелуй стал глубже и настойчивее, его растущая эрекция прижалась к моей, и у меня ослабли колени.

Его руки скользнули мне под рубашку и прошлись по коже. Жар его прикосновения заставил меня вздрогнуть, и я выгнул спину, прижимаясь к нему всем телом. Я потянулся, чтобы запустить пальцы в его волосы, и это простое движение вызвало острую боль в моем плече.

Острая боль, которая отвлекла мое внимание от его поцелуя и от боли, вызвавшей весь этот разговор. Боль, которая нуждалась в иглоукалывании, а я не мог его делать, потому что не мог смириться с прикосновениями Майкла, потому что он не стал бы прикасаться ко мне иначе. Кроме как сейчас. В этот

раз. В этот единственный раз.

И что после?

Ничего не изменится. Причины, по которым он отказывался от этого, все еще существовали, а это означало, что как только все уляжется, а оргазмы достигнут своего пика и пойдут на спад, мы вернемся к тому, с чего начали наш разговор.

И если мы все-таки поднимемся наверх, я не уверен, что смогу справиться с его разочарованием, когда мое плечо помешает нам увлечься так же сильно, как в первый раз. Он прекрасно знал, что у меня хронические боли, но принять это теоретически и смириться с этим в спальне - две совершенно разные вещи.

«Правда?– В глубине души я услышал голос Уэса, когда пальцы Майкла легли мне на затылок.
– Если ты снова не в настроении, просто, блядь, скажи об этом».

«Дело не в этом.
– Я приоткрыл губы для настойчивого языка Майкла.
– Ты же знаешь, что это не так».

Майкл прижал меня к столу, и призрачный голос Уэса прорычал мне в ухо: «Если все так плохо, прими чертову таблетку от боли. Я собираюсь принять душ».

«Уэс, подожди...»

Когда в моей голове эхом отозвался звук захлопнувшейся двери, я прервал поцелуй и отстранился от Майкла.

– Подожди. Остановись.
– Я осторожно высвободился из его объятий и отошел в сторону, чтобы не оказаться между ним и стойкой.
– Я не могу этого сделать.

Он уставился на меня, все еще держа руки в воздухе между нами, и я не мог понять, то ли он мне не поверил, то ли неправильно расслышал.

– Прости. Я... я не могу.
– Я отступил на шаг, подняв руки, чтобы не дать ему сократить дистанцию, которую я создал.
– Я знаю, ты хочешь защитить Дилана. Я знаю, что тебя беспокоит ситуация между врачом и пациентом. И я понимаю. У нас не может быть отношений. На сто процентов сексуальными или... или нет. Мы не можем. Я понимаю.
– Все еще держа руки поднятыми, я отступил еще на шаг.
– Но я не могу побыть с тобой всего одну ночь, а потом притворяться, что ты мне не нужен, каждую ночь после этого.

Прежде чем он успел назвать мне причину остаться, я повернулся и вышел из кухни.

Становилось только хуже. Два шага вперед, десять шагов назад. Однажды мы уступили и перешли черту, а в ту же секунду, как расстались, стали еще дальше друг от друга. Стены дома смыкались все плотнее и плотнее, чем больше мы с Майклом старались избегать друг друга.

Каждая минута, проведенная в этом доме, сводила меня с ума, поэтому, как только у меня появлялась возможность, я убегал оттуда к чертовой матери. Я проводил в клубе часы. По возможности проводил время с Сетом. Все, что угодно, лишь бы мы с Майклом не попадали в поле зрения друг друга.