Где нет княжон невинных

Баневич Артур

— Кто против? — буркнула Ленда и так же быстро, как ротмистр, направила руку к бревенчатому потолку.

— Я. — Глаза Петунки снова обрели присущий им размер, а телячье выражение уступило место холодной решимости. — Я против. Против вашего здесь пребывания и вмешательства в чужие дела.

— Мы голосуем не в принципе, а по конкретному предложению, — подчеркнула Ленда. — А оно только что провалилось, потому что учитываются голоса, а не мотивировки.

Дебрен размышлял, глядя в огонь. У него тоже было предложение, однако

он сомневался, что пришло время это сказать.

У Петунки таких проблем не было.

— Сами видите, — пожала она плечами. — Права я. Поэтому постарайтесь думать головой, а не другими округлостями, и проголосуйте за единственно разумное предложение. То есть мое. Кто за то, чтобы гости выехали, не усугубляя ситуации?

Она подняла руку. Решительно, чуть ли не гневно. Совсем не так, как Дебрен. Но и Дебрен тоже поднял.

Впервые за долгое время он встретил взгляд Ленды. Искренне изумленный, режущий, как раскрытая бритва.

— Ты хочешь… оставить ее здесь одну? — недоверчиво спросила она.

Он не ответил и выдержал напор ее потемневших глаз, хотя далось ему это нелегко, и он не стал поддерживать себя воспоминаниями о другой Ленде с совершенно другими глазами.

— Кто против? — бросила Петунка холодно.

Несколько мгновений никто не шевелился. Наконец поднялись обе руки.

Какое-то время стояла тишина.

— У меня тоже есть предложение, — негромко сказал Дебрен. — Возможно, оно покажется вам странным, но уверяю, надумал я это головой, а не другими округлостями.

— Ввиду отсутствия таковых?

Ленду почти не было слышно. Но в наступившей вновь тишине ее поняли все. Один Дебрен не посмотрел в ее сторону.

— Я предлагаю, — спокойно проговорил он, — чтобы Збрхл оставался здесь и охранял трактир.

От него и ожидали чего-то необычного, но Дебрен изумил всех четверых. Даже Дроп с трудом сдержал сочное ругательство.

Ленда оказалась не столь сдержанной.

— Ты сдурел?! Оставить одного? Он тебе жизнь спас, а ты хочешь?..

— Давай без эмоций, — остановил ее Дебрен. — Просто проголосуем. Или кого-то интересует обоснование?

Ленда было открыла рот — и тут же закрыла, пораженная внезапно родившейся мыслью. Петунка сжала губы. Збрхл хитро улыбнулся и поднял руку.

Ленда мрачно взглянула на него.

— А я, — процедила она сквозь зубы, — считаю, что нужно исключить Збрхла из числа голосующих. Поскольку предложение касается его самого. Это нарушает…

— Принципы демократии? — ехидно подсказал ротмистр. — То, что ты из плебеев и очень честолюбива, я знал, но что у тебя из-за этого башка демократизировалась, и ты рассуждаешь незнамо как…

— Ты ранен шесть раз, — не сдавалась Ленда. — В том числе и в голову. Потеря крови тоже сообразительности не способствует. И… и вообще больше всего стреляли в тебя.

— И к тому же ему пришлось бы с вами сквозь дебри продираться? — опередила Збрхла Петунка. Бледная, угрюмая,

но явно решительная. — Здесь по крайней мере его стены защищают. Жаль тратить время на споры. Голосуем. Я… «за».

Она подняла руку. Дебрен, оказавшийся последним, тоже поднял руку. Ленда, чуть не плача, переводила взгляд с одного на другого.

— Вы спятили, — пробормотала она. — И все из-за недоношенного демократического изобретения голосовать группой. Возможно, я и плебейка, но по крайней мере знаю: ничто так не одурманивает людей, как толпа.

Она тряхнула головой, словно пытаясь отогнать дурной сон. И, о диво, ей это явно помогло. Совершенно, казалось бы, растерянные глаза внезапно сверкнули холодной сталью. Дебрену блеск не понравился, но сделать он практически ничего не мог.

— Глупо ли, умно ли, но мы решили, — заявил явно довольный Збрхл.

— Не спеши, — проговорила Ленда. — Коли так… то я еще не закончила.

— А что, у тебя есть мысль, обещающая четырехкратное «за»?

Она проигнорировала реплику. Прищурившись, посмотрела на Петунку.

— Этого тупицу мне не переубедить, — сказала она. — Но ты можешь взять свой голос обратно. И, пожалуй, должна.

За исключением Дебрена никто, вероятнее всего, не догадывался, что она задумала.

— Почему? — спокойно спросила трактирщица.

Ленда замялась, глянула на чародея.

— Хотя бы потому, что ты, кажется, веришь в принцип трех раз. Ты сама сказала, что трижды пыталась снять проклятие и чем это трижды же заканчивалось. — Петунка смолчала. — Один редкий случай не в счет. Два — случайность. Но три…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что Збрхлу нельзя оставаться на защиту… — Ленда замялась, — защиту трактира. Потому что он погибнет. Как трое его предков.

Дебрен почувствовал на себе четыре вопрошающих взгляда, но не ответил ни на один.

— Глупости. — Збрхл говорил тихо, явно стараясь казаться убедительным… и убежденным. — Никаких трех раз. Отцу навредила грязная пеленка, вот и все. Если испачканную тряпку то и дело на свежие раны накладывать, то ничего удивительного… Никакое предназначение тут ничем не поможет и не помешает. А вообще-то не понимаю, о чем ты говоришь.

— Думаю, понимаешь, если на пеленки перешел.

— Потому что как раз о малых детях думал, — проворчал он. — Конкретно — о тебе. Вот и вспомнил пеленку.

Ленда спокойно посмотрела на него и слегка пожала плечами:

— Прости. Что же делать, если я вызываю у людей такие ассоциации?

К счастью, Збрхл не понял, что она имела в виду. Дебрен, хоть время от времени выполнял роль ее медика, тоже не был уверен. Выше колена она себя лечить не позволяла.

— Кажется, я знаю, что пытается сказать Ленда. — Он хмуро глянул на нее, предостерегая от попыток продолжить испытание. — И, подумав, соглашаюсь. Збрхл не должен оставаться здесь один и ввязываться в драку.