Где нет княжон невинных
Шрифт:
— Дерьмо и вонь! — рявкнул зло, но и как-то более молодцевато ротмистр. Он уже приподнялся на ноги, а когда Дебрен ткнул палочкой за спину, огромная ручища сжималась совсем высоко, на упряжи умирающего коня.
Было видно, что он выберется, выживет. Вероятно, поэтому в голосе Ленды появились знакомые ядовитые нотки.
— Не преувеличивай, Збрхл. Какое дерьмо? Он всего лишь обоссал тебя на прощание. А вообще-то не понимаю, что ты так беспокоишься? Мы ж на морвацком мосту. Комфортном и безопасном, как не знаю что.
— Что-то о дороге, — неуверенно заметил Збрхл. — Похоже на дорогу, с которой не возвращаются. Ты слишком недолго светил.
— Не иначе как тебе нетопыриная моча глаза
3
придуманное автором существо, высасывающее кровь.
— Оружием? — забеспокоился Збрхл. — Биологическим?
— А ты думаешь, зачем здесь объявление повесили? Не потому ж, что у какого-то пьяного возницы желудок расстроился. Не иначе, как о тех мерзопакостях предупреждают.
— А по-моему, — простонал пристегнутый к щиту и подвешенный между двумя конями Генза, — дело в том, что здесь окочуриться можно. То есть вывернуться наизнанку.
Ленда вздохнула, нахмурила брови, на которых уже появились зачатки волосков. Она пыталась пробить взглядом мрак, прочесть накарябанную кое-как надпись. Потом неуверенно произнесла:
— Дебрен, у тебя все еще то зрение? Ну, то, языческое, везиратское? Теммовидение?
— Термо, — поправил ее Збрхл. — Не теммовидение, а термовидение. Тут нет ничего общего с их антифеминистическим верованием. Даже наоборот. — Он осклабился. — А, Дебрен? Хе-хе…
— Дебрен! — Ленда почувствовала, что здесь что-то не так. — Почему он ржет?
Потому что мне, — выручил магуна ротмистр, — припомнилось, для каких целей один знакомый чародей такое тепловое видение применил. Э-эх, — вздохнул он, — применил парень, ох, применил…
— Хватит, — буркнул Дебрен. — Я не скоро приведу глаза в порядок. Что бы на доске ни написали, у нас одна дорога. Конь, — он указал носком башмака на оттиск копыта, — далеко не убежит, Гензу трясти нельзя, а вас надо в тепло поместить, потому что я тут воспаление легких чую.
— Нетопыриная моча легкие жжет? — пробормотала как бы про себя Ленда. Збрхл засопел и, не придумав ничего лучшего, еще раз хватанул обухом бердыша по столбу дорожного указателя. После первого удара снег осыпался, и обнаружились три таблички. Две нормальные, указывающие дороги на Румперку и Золотой Откос, и третья, над содержанием которой они дискутировали, указывавшая в сторону бельницкой границы. Теперь, после Збрхлова удара, табличка перестала указывать на Бельницу и повисла острием к земле.
— А ты б лучше помолчала. — Дебрен бросил на девушку хмурый, очень быстрый взгляд. — Не Збрхлу, а тебе давно надо бы под периной лежать. Ты вся горишь.
— Перина? — На лицо ротмистра вернулась ехидная ухмылка. — Жар? Ну-ну, мэтр…
— Дебрен? О чем он?
— Ни о чем, — отрезал магун. — Беспалицевый шок. Кончай болтать, Збрхл, смотри лучше. От нас кровью на милю несет, пес его знает, кого этот запах еще может притянуть.
— Ты чувствуешь, как кровь?.. — Ленда беспокойно заерзала в седле, покраснела. По правде-то, она слишком озябла, чтобы на ее лице даже при дневном свете можно было заметить что-нибудь, кроме
— Э-э-э… я воспользовался метафорой. — Дебрен чувствовал, что она не поверила. — И книжным знанием. Где-то я читал, что маленькую рану этакий, к примеру, высыс издалека…
— Мэтр, — прервала она официальным тоном, — не могли бы мы перекинуться парой слов наедине?
— Нет. — У сложностей со зрением была та положительная сторона, что он не видел ее лица. И смог позволить себе небольшую бестактность.
— Но я настаиваю, — сказала она с упором.
— Поболтаем, когда сыщется краешек крыши над головой.
— А если не сыщется? До самой смерти будем искать, так, что ли?
— Ну, может, коня поймаем. Тебя пересадим, удалимся втроем — ты, я и конь — и поговорим в сторонке. Сколько захочешь. Разве что и присутствие коня тебе мешает? Тогда разговор должен быть кратким, потому что не думаю, чтобы ты долго ухитрилась на ветке висеть. Хоть и не в силке.
— На ветке? — заинтересовался, кажется, от лица всех, Збрхл. Но зубы ощерил только он. — Хе-хе… Что-то мне видится, нам и впрямь надо как можно скорее на передых встать. Потому что вам здорово приспичило. Обоим. — Дебрен и Ленда разом раскрыли рты, однако он не дал им слова вымолвить. — Не конфузьтесь, голубочки, никакой это не срам. Я солдат, а солдат со всех точек зрения понятливее простого кашееда и знает, как крепко в человеке природа отзывается после яростной рубанины. Вполне нормально, что в нем просыпается потребность продолжения рода, когда старуха около его башки косой крутит-вертит. Впрочем, касается это не только людей. Помню, однажды я после сечи без трофеев остался, потому что мой жеребец, мать его разэдак, так крови нанюхался и страха, что за первой же кобылой помчался и две мили гнал, не обращая внимания ни на шпоры, ни на удары по башке. Хорошо хоть, кобыла была дракленская, то есть противной стороны, а то меня еще и под суд могли бы отдать за то, что якобы с поля боя удираю. А так только другие кондотьеры смеялись, что, мол, дурной Збрхл за старой клячей помчался, даже без седока и в драном чепраке, пока нормальные люди, как полагается, трупы обирают.
— Ты же орден получил, — простонал из-за девичьей ноги Генза. — За активное преследование врага. Но по правде-то, — согласился он, — медный. Одна честь, выгоды никакой.
— Наш разговор, — сухо бросил Дебрен, — куда-то в сторону уходит. Мы же не о Лендином сраме… Тьфу, чума… Запутали вы меня всяким вздором. А просто Ленде какое-то время нельзя ходить. Гензу нельзя то подвязывать, то отвязывать, потому что с позвоночником шутки не шутят. Мне нельзя тащить Ленду, потому что у меня раны… ну, на спине откроются. Вот откуда тема веток взялась, Збрхл, а не из-за каких-то там… Поэтому я предлагаю тему прикрыть. А то еще, глядишь, в азарте спора кое-кто спросит, почему, мол, занятие любовью у него ассоциируется с подвешиванием.
Он надеялся, что успокоил Збрхла. Однако ротмистр, хоть и был солдатом из плоти и крови, оказался недостаточно деликатным.
— А я, понимаешь, вспомнил, как ты баронессу Ронсуазу просвещал относительно антиподной любви.
Дебрен мысленно выругался и, пообещав себе не раскрывать рта до утра, двинулся по дороге, с которой не возвращаются. Или на которой выворачивает. Он не собирался проверять, какая из версий реальнее. Конечно, можно было еще раз запустить в дело шарик магического света, но магун предпочел не рисковать. Ленда, вместо того чтобы корпеть над рунами, могла заглянуть ему в лицо. Уже сейчас она уставилась ему в спину. Он ощущал это так же четко, как памятки от когтей нетопыря.