Где оживают грёзы
Шрифт:
Ассистент подался вперед, заинтригованный и готовый слушать. Сейчас он все узнает, и эта загадка станет его заботой. Пусть беспокоится он, а не Дэрон.
– Не подумайте ничего плохого, но вчера вечером я постучался в ваш с Каллией номер.
Губы Аароса дрогнули в подобии улыбки.
– И с какой же целью, судья?
– Не с той, о которой вы подумали, – ощетинился Дэрон, услышав в его голосе намек. – Я услышал шум, доносившийся из вашего номера. Грохот, стук, как будто… Как будто комнату переворачивают вверх дном.
– Когда я пришел, все было в порядке, – пожал плечами Аарос. –
– Нет, я уверен в том, что слышал. И еще я слышал крик.
Ассистент замер, но его пальцы, лежавшие на столе, принялись выстукивать настойчивый ритм.
– И вы отправились разбираться? – выгнул бровь Аарос. – Скажу вам по секрету: Каллия гениальная, но странная. Я часто сам не понимаю, то ли она действительно стремится выиграть это состязание, то ли строит планы по захвату мира. Откуда нам знать, может, она отрабатывала новые фокусы…
– Поверьте, я все прекрасно понимаю. – Разговор пора было заканчивать. Больше никаких фокусов. Он не станет влезать в ситуации, из-за которых можно сбиться с пути. Дэрон приехал в Глориан ради Эвы. И только ради нее. – И все же меня это встревожило.
– Если Каллии потребуется помощь, она сама о ней попросит. Впрочем, сомневаюсь, что это произойдет. Она сама в состоянии о себе позаботиться.
– Вы не видели ее лицо в ту секунду, когда она открыла дверь. – Дэрон притих. Одно только воспоминание об этих темных глазах причиняло ему боль. – В ее взгляде читался ужас, такой, будто ее худшие страхи оправдались и она ничего не может с этим сделать.
– А откуда вам знать, как это выглядит?
Потому что Дэрон уже видел это выражение.
На своем собственном лице в зеркале после того, как во время последнего выступления он потерял самого дорогого человека в своей жизни.
20
Каллия впервые за несколько дней вышла на улицу и вдохнула холодный воздух Глориана. Все ее чувства, притупившиеся за время вынужденного отдыха, словно вновь ожили, разбуженные запахом льда.
Она поплотнее закуталась в пальто, покидая отель. Предыдущие несколько дней Каллия провела в своей комнате почти не двигаясь. Обычно она знала, как восстановить силы, потраченные на крупное волшебство, – ледяные ванны, сон и столько сладостей, что зубы сводит, – но на этот раз усталость проникла слишком глубоко. Виной тому был страх.
Ей повсюду чудился Джек. За каждым углом, в каждой тени. С той ночи она его больше не видела, но он уже добился своего: теперь Каллия вечно оглядывалась и боялась лишний раз вздохнуть, чувствуя, что он обволакивает ее, как дым.
Каллия упрямо сжала руки в кулаки и спрятала их в карманы. Если он не смог насильно забрать ее в Дом, когда она отказалась возвращаться, значит, что-то ему мешало. У нее еще оставалось время.
Полная решимости, она продолжила путь, не обращая внимания на косые взгляды, которых стало больше, хотя ее наряд был совсем не вызывающим. На ней было скромное длинное коричневое пальто из колючей шерсти – самое теплое из всего, что ей удалось найти в мастерской Айры, – однако прохожие глазели даже больше, чем в тот день, когда Каллия явилась в
Чумазый мальчишка в очках, спотыкаясь, возник на ее пути. В его глазах сверкнуло узнавание.
– Вы ведь та волшебница, да? – Он приподнял потрепанную шляпу. – Такое замечательное у вас было выступление!
И тут же исчез, так что Каллия даже не успела сказать спасибо. Она оцепенела. Долгие годы ей приходилось выступать в маске, оставаясь для всех безымянной танцовщицей, спускавшейся с потолка на люстре.
Так непривычно было встретить незнакомого человека, который запомнил ее после одного представления.
Она знала, что способна добиться славы, просто не представляла, что почувствует, когда это произойдет. Казалось, весь мир и впрямь был в ее распоряжении, только руку протяни.
Усталость почти растворилась, сменившись приливом радостного волнения. Охваченная легкостью, Каллия зашагала вперед, туда, где улицы пустели, а воздух наполнялся музыкой. За поворотом, который вел к особняку Аласторов, взору открылись цирковые шатры в пурпурную полоску. У ворот этого мрачного дворца раскинулся яркий лагерь Цирка Триумфаторов. Пологи шатров трепетали на ветру, позволяя разглядеть артистов, собравшихся внутри. Громкий смех, задорные перепалки, звуки струнных и клавишных сливались в мелодию, которая звала к себе и приковывала внимание.
Каллия приблизилась, закрыв глаза и впитывая в себя праздничную атмосферу. Из всего, что было в Доме Адского Пламени, она больше всего скучала по этому. По музыке, громкой и оживленной, способной заглушить все мысли и перенести в другой мир.
Когда Каллия отодвинула полог и шагнула внутрь, ее мгновенно накрыло волной теплого воздуха, пропитанного джином и дымом. В соединенных между собой шатрах повсюду стояли столы любых размеров, вокруг которых собрались игроки в карты. В углах ютились костюмы всех сортов и цветов и разнообразный реквизит: стопки больших металлических обручей, украшенных цветами и кристаллами, узкие емкости с водой, в которой сверкали водоросли и красные кораллы, обмотанные грубой веревкой когтеточки высотой – да и формой – напоминающие чело- века.
Она словно попала в совершенно иной мир. И этот мир мгновенно притих, будто после бури. Музыканты продолжили играть, но все стулья повернулись к ней. Игры остановились, а смех сменился любопытными взглядами и шепотом.
– Поглядите, кого ветром принесло.
Канари вышла у нее из-за спину, с недовольным видом скрестив руки на груди.
– Я вижу, тебе хватило наглости явиться. От скуки ты наконец нашла минутку, чтобы зайти к нам и поблагодарить?
Язвительный тон больно задел Каллию.
– Я не пришла сразу, потому что у меня были на то причины.
– Никак не могла оставить восторженных поклонников?
Каллия нахмурилась.
– Мне было плохо, – сказала она, сама не зная, почему признается в этом. Но у нее оставалось не так много сил, и тратить их на поддержание образа не хотелось. Не здесь. – Знаешь, как бывает, когда во время выступления выкладываешься полностью и потом просто валишься с ног? Сценическая магия обходится вдвое дороже, и восстанавливаться нужно дольше. Как волшебница, ты должна меня понять.