Где простирается тьма
Шрифт:
Я больше ничего не слышу, потому что весь мир вокруг меня чернеет.
~ * ГЛАВА 26 * ~
Димитрий
– Мы засекли корабль!
– говорит Люк, тыча пальцем в сторону экрана.
– Есть идеи, чей?
– спрашиваю я, нетерпеливо постукивая пальцами по деревянному столу.
– Нет, но мы торчим здесь уже несколько дней. И это единственное, что у нас есть. Это его воды, можно надеяться…
– Подними людей на палубу, возьми все оружие. Он больше не сбежит
Люк кивает и исчезает, а я смотрю на экран с пульсирующей точкой, указывающей на другой корабль. Пусть там будет она, мне это необходимо. Несколько дней я сидел здесь, погруженный в свои мысли, задаваясь вопросом, не было ли все, что было между нами, просто большой гребаной ложью? Она забрала у меня часть души и давила ее до тех пор, пока не осталось ничего, кроме чистой ненависти.
Я отворачиваюсь и выхожу из рубки на палубу. Вижу вдалеке корабль, но он слишком мал, чтобы разобрать, тот ли он, что нужен. Чертовски на это надеюсь. Я устал искать, устал, бл*дь, пытаться быть тем, кем не являюсь. Мне нужно разобраться с ней, высказать, как сильно я ее ненавижу. Я опускаю голову. Черт, да не ненавижу я ее, вот в чем проблема. Хотел бы… но нет. Она уничтожила меня.
– Босс, это они.
Я вскидываю голову, и мой взгляд становятся жестким. Пора встретиться лицом к лицу с двумя людьми, которые вывернули наизнанку мою душу. Я расправляю плечи и иду к борту, наблюдая, как приближается Хендрикс. Его корабль не крупнее моего, но у него больше людей. Зато у меня больше оружия. Мы все берем его наизготовку, когда корабль подходит достаточно близко, чтобы я мог рассмотреть людей на борту. И Хендрикса тоже. Зашибись.
Он положил руки на перила и уставился на меня. Не слишком пристально, и это неприятно, просто смотрит. Рядом с ним красивая молодая девушка, должно быть, та самая, о которой говорила Джесс. Я бросаю на нее небрежный взгляд, и, как ни странно, она мне улыбается. Какого хрена она мне улыбается? Наверное, думает, что между нами с Джесс нечто особенное. Конечно, теперь она знает, что это не так. Учитывая, что Джесс прибежала обратно к ним.
– Димитрий! И чем обязан этому визиту?
– говорит Хендрикс, наклоняя голову и изучая меня.
У меня даже руки трясутся, так хочется пристрелить его к чертям собачьим и в то же время, при виде него что-то внутри меня теплеет. Меня будто на куски рвет. Это все ее гребаная вина, она заставила меня сомневаться во всем, во что я верил.
– Не валяй дурака, Хендрикс. Ты прекрасно знаешь, почему я здесь.
Он качает головой, имея чертову наглость выглядеть обескураженным.
– Вообще-то, нет.
– Я знаю, что она с тобой, так что просто передай ее мне, чтобы я мог с ней поговорить.
Что-то в лице Хендрикса меняется, и он смотрит так, что мурашки бегут по коже.
– О чем ты говоришь?
Я стискиваю зубы.
– Джесс, где она?
Хендрикс выпрямляется и прищуривается.
– Что значит: где она? Она с тобой.
– Не прикидывайся дурачком. Я знаю, что ты защищаешь ее, но это бессмысленно. Отдай ее, и мы сможем разойтись мирно.
Он качает головой.
– Бл*, у меня ее нет, Димитрий. И ты меня пугаешь.
–
– кричу я.
– Ее здесь нет, - тихо произносит девушка рядом с ним.
Я перевожу взгляд на нее. И я бы не поверил, если бы на ее лице не было настоящего беспокойства.
– Что значит, ее здесь нет?
Она качает головой.
– Она сказала, что была с тобой и…
– Она сбежала!
– выкрикиваю я, поднимая руки и сжимая голову.
– Я думал, она пришла к тебе.
Хендрикс громко ругается.
– Ее, бл*, здесь нет, Димитрий!
У меня каменеет лицо. Если ее здесь нет… то где же она, черт возьми?
Джесс
Я ужасно замерзла. Все мое тело, кажется, медленно превращается изнутри в лед. У меня нет одеяла, только этот дерьмовый матрас. Все болит, и так уже несколько дней. Но, как бесчисленное количество раз повторял Роджер, мне могло быть и хуже. Не знаю, как. Разве может быть хуже, чем сейчас? Та девка избила меня до полусмерти, и он это допустил.
Думаю, теперь он увидит, что я не могу делать так, как он хочет. Я не боец.
– Встать!
Я поднимаю голову и вижу в дверях Роджера. Он пристально смотрит на меня. Я отворачиваюсь.
– Ты что, бл*дь, не слышала меня? Вставай, нахрен!
Я не отвечаю.
Он бросается вперед, наклоняется и хватает меня за руку, прежде чем рвануть вверх так сильно, что я теряю равновесие и падаю на него. Он отпихивает меня от себя и снова начинает оскорблять.
– Ты, бл*дь, бесполезная трата пространства. Абсолютно безнадежна. Твои родители, наверное, рады, что их убили. Ты - их позор.
Эти слова обжигают меня изнутри, и я чувствую, что начинаю задыхаться. Он прав? Я, правда, позорю их? Подвожу? Я позволяю ему убивать меня. И даже не сопротивляюсь. Мой отец говорил мне всегда верить, что я могу делать все, что должна. Я закрываю глаза, вспоминая его.
«Ангел, никогда не позволяй никому говорить тебе, что ты некрасива», - успокаивает он, гладя меня по волосам. «Она сказала мне, что я уродина, папа», - плачу я. Он гладит меня по плечу. «Никто не может сделать тебя такой, какой ты не хочешь быть. Ты прекрасна, и пока в это веришь, остальное не имеет значения. Не позволяй друзьям делать так, чтобы ты почувствовала себя хуже».
По моим щекам текут слезы.
– Ничего не стоишь, - насмехается Роджер.
– Как я и думал. Я должен был просто дать тебе умереть. Ты не стоишь никаких усилий. Можешь пойти и присоединиться к родственничкам и показать им свое жалкое поражение.
Я даже не почувствовала, как дернулась моя рука, но это происходит. Она взлетает вверх и бьет его так сильно в лицо, что он отшатывается на два шага назад. Передо мной лишь лица матери и отца и то, как они гордились мной. Я не могу их подвести. Теперь у меня есть только два варианта — сражаться или умереть. Я буду драться. Я буду сражаться до последнего вздоха, потому что этому меня учили.