Где простирается тьма
Шрифт:
Вот опять что-то в моей груди.
– Он хороший. Все хорошо. Позвони мне, как только сможешь.
Я опускаю голову и делаю глубокий вдох.
– Окей. Пока.
Она выключает телефон и от переполняющих эмоций глубоко вздыхает. Потом она оборачивается и видит, что я стою в дверях. Что-то есть в ее лице, не могу точно определить, что именно. Ее щеки порозовели, а глаза сверкают. Эти люди пробуждают в ней красоту. Делают ее счастливой. Цельной. И все это написано у нее на лице.
– Привет, - шепчет она и приподнимает телефон.
–
– Я слышал, - говорю я, выходя.
– Он позвонит мне, как только сможет.
Я киваю, берусь за стул, разворачиваю и сажусь верхом, прижимая спинку к груди. Кладу на нее подбородок и смотрю на Джесс.
– Ты в порядке?
Она кивает, и ее щеки краснеют.
– В порядке.
– Хочешь есть?
Она кивает.
Я ухмыляюсь.
Черт, я повернут на этой девушке. Впервые за все то время, что искал мести, я проснулся, не думая о том, чтобы убить Хендрикса.
~ * ГЛАВА 22 * ~
Джесс
– Боже, - стону я, потирая живот.
– Я так объелась.
– Ты слопала больше, чем я, - ухмыляется Димитрий.
– Я была голодна.
– Под всей этой красотой ты, случайно, не мужик?
– Ну, - говорю я, откидываясь назад, чтобы ослабить давление в животе.
– На сто процентов не могу быть уверенной… Мало ли, вдруг была тайная операция, пока была маленькой...
– Ха-ха, - ржет он.
– Твоя киска слишком хороша, чтобы быть бывшим членом.
Я качаю головой и пересаживаюсь на большой мягкий диван. Димитрий встает с кофе в руке и присоединяется ко мне. Я придвигаюсь к нему ближе и вздыхаю.
– Что, правда?
Он кладет руку вокруг моих плеч.
– Да, детка, именно так я и думаю.
Я улыбаюсь, прикрываю глаза и прислоняюсь головой к его плечу.
– Ты их помнишь?
– А?
– спрашиваю, не понимая его вопроса.
– Своих родителей, помнишь их?
Я улыбаюсь, но печально.
– Не совсем, но кое-что помню.
– Расскажешь?
– Мой отец был очень смешным. Весельчаком. Я помню, он всегда рассказывал мне байки. Мама была очень красивой. Я помню, как любила ее длинные рыжие волосы. Часами расчесывала их, потому что мне просто нравилось чувствовать их пальцами. Каждый вечер, укладывая меня спать, они пели мне песенку, которую я до сих пор помню спустя столько лет.
– Какую?
Я краснею.
– Я не могу ее спеть.
– Почему нет?
– Потому что я не умею петь.
– Ну, не знаю, никогда не слышал.
Я тихо смеюсь.
– Радуйся. Я слышала гусей, которые звучат лучше.
Он смеется.
– Да ладно, Джесс. Спой.
– Хорошо, но если ты будешь смеяться, я тебя прирежу.
Он не отвечает, но я чувствую, как его грудь вздрагивает от смеха. Я закрываю глаза и вспоминаю ту песню. Это был стишок из детской книжки, которую
«Маленький сэр Эхо, как поживаете?
Привет... Привет.
Маленький сэр Эхо, мне очень грустно.
Привет... Привет. Привет. Привет.
Может, ты придешь и поиграешь?
Ты славный малыш, я знаю по твоему голосу,
но ты всегда так далеко».
Я заканчиваю петь, и в горле образуется комок. Димитрий кладет руку мне на затылок и слегка сжимает, давая понять, что он все еще рядом и что все в порядке.
– Я же говорила тебе, - хрипло произношу я.
– Как гусыня.
– Самая красивая чертова гусыня, которую я когда-либо слышал.
И я почти уверена, что влюбилась в него прямо в этот крошечный миг.
Да поможет мне Бог.
***
– Боже, Дими, - выдыхаю я, чувствуя, как спина врезается в холодную кирпичную стену.
Руки Димитрия на моей заднице, пальцы впиваются в кожу. Он использует мое тело как рычаг для толчков. Его член движется глубоко, жестко и быстро. Его стоны гортанны, и при этом звуке все внутри меня сладко сжимается. Я вцепилась в его бицепсы, моя рубашка задрана и обнажает груди. Время от времени он сгибается и вбирает соски в рот.
– Так охеренно хорошо чувствовать тебя вокруг члена, - стонет он.
– Так, бл*, хорошо.
– Димитрий!
– доносится голос Люка из-за двери. Мы снаружи дома, за углом, у стены. Дверь закрыта, но, очевидно, что Люк может выйти прямо сейчас.
– Свали, - рычит Димитрий.
– Это срочно. Ты мне нужен прямо сейчас.
Димитрий толкается сильнее, быстрее, приближая меня к краю. Я вскрикиваю, и он быстро убирает руку с бедра и зажимает мне рот, пока подгоняет меня все быстрей и быстрей. Раздаются шлепки наших тел друг о друга, мы оба задыхаемся и потеем. Я собираюсь кончить так сильно, что чувствую это каждым дюймом своего тела.
Достигнув оргазма, я откидываю голову назад и кричу в руку Димитрия, сжимаясь, чувствуя, как влага моего возбуждения покрывает член, чтобы он мог двигаться сильнее и быстрее к собственному освобождению. С дрожью и низким стоном он следует за мной, член сильно пульсирует глубоко во мне. Когда мы перестаем задыхаться, Димитрий медленно снимает меня с себя, осторожно ставя на ноги.
Меня шатает, но мне удается удержаться на ногах. Я оттягиваю рубашку вниз, поправляю юбку и трусики. Это был, буквально, быстрый трах. Он посмотрел на меня, я посмотрела на него, мы начали целоваться, и в следующее мгновение понимаю, что он снял свои джинсы, что мои трусики разорваны - и мы трахаемся, жестко и сладко.