Где распростерся мрак…
Шрифт:
Пастор зашелся раскатистым, сочным смехом.
— Пожалуй, тут вы правы, хотя сейчас я не имел в виду суеверия… или, во всяком случае, дело не только в них. Исландцы веруют не так, как другие народы, иначе и быть не может. Каждый день вокруг себя мы видим добро и зло, весь ландшафт нашей страны этим пронизан. И мы не просто видим: мы это слышим, обоняем, физически чувствуем. Ни с чем не сравнится красота полуденного солнца, отраженного глетчером, или умиротворенное великолепие фьорда. Однако мы все переживали ужас вулканического извержения и землетрясения, мучились страхом заблудиться и сгинуть в зимней пурге, ежились от черного зияния лавовых
Вигдис напряженно слушала, несмотря на весь свой скептицизм. Неспешный глубокий рык пасторского голоса приковывал к себе внимание, зато глаза мужчины вызывали беспокойное чувство. Вигдис вдруг испытала прилив паники, безотчетное желание выскочить из кабинета и кинуться прочь со всех ног — но ее словно парализовало.
— Так вот, Сэмунд отлично разбирался в дьяволе. — Пастор мотнул головой на гравюру в простенке. — Как вы знаете, он и образование-то получил у сатаны, в парижской школе черных ремесел. Легенда гласит, что он неоднократно натягивал нос дьяволу, а как-то раз даже уговорил его обернуться тюленем, сам сел сверху и так добрался из Франции в Исландию. При всем при этом именно Сэмунд оказался самым первым, а может статься, и самым великим исландским летописцем. Хотя его труды не дошли до нас, мы знаем, что создатели саг с восторгом черпали из его «Истории норвежских конунгов». Удивительный человек. Изучению его биографии я посвятил свою жизнь.
Он махнул рукой в сторону пары десятков общих тетрадей, выстроившихся на полке рядом с письменным столом.
— Дело идет туго. Впрочем, мне удалось сделать несколько любопытных находок. Профессор Агнар хотел узнать о них поподробнее.
— И вы ему рассказали? — наконец обрела голос Вигдис.
— Разумеется, нет! — отрезал священнослужитель. — Со временем все это будет опубликовано, однако придется подождать несколько лет. — Он улыбнулся. — Конечно, мне было приятно, что наконец-то хотя бы один из университетских профессоров признал, что скромный сельский духовник смог внести вклад в академическое наследие нашей страны. Между прочим, Сэмунд и сам был пастырем в Одди, это неподалеку.
— Как долго продлился ваш разговор?
— Минут двадцать, не больше.
— Агнар упоминал некоего англичанина по имени Стив Джабб?
— Нет.
— Как насчет Инкилейф Асгримсдоттир? Она родом из Флузира.
— А, знаю я ее, — кивнул пастор. — Славная молодая женщина… Нет, профессор ее не упоминал. Не знаю, знакомы ли они. Кажется, она изучала исландский в университете, и не исключено, что была его студенткой.
У Вигдис оставалась еще пара вопросов, однако желание поскорее убраться отсюда становилось прямо-таки неодолимым.
— Что ж, спасибо, что уделили мне время, — сказала она, поднимаясь с дивана.
— Да ну, о чем речь, — отмахнулся пастор, тоже встал и протянул руку на прощание.
Вигдис машинально пожала предложенную ладонь, однако пастырь не сразу отпустил свою гостью, а задержал ее кисть, плотно взяв ее обеими руками.
— Мне очень хочется поподробнее обсудить ваши религиозные
Его широкие сильные ладони согревали, голос истекал бархатистыми обертонами, а в глазах сквозило повеление. Вигдис едва не поддалась.
Собрав всю силу воли, таившуюся в глубинах души и сердца, она выдернула руку, повернулась и, пошатываясь, выбралась из дома. Чуть ли не бегом Вигдис кинулась к машине, суетливо включила мотор и на полном ходу понеслась прочь от Хруни, в сторону Рейкьявика, плюнув на все правила дорожного движения.
Глава пятнадцатая
Колби вертелась перед зеркалом, восхищаясь новым летним платьем, купленным в «Риккардис» на Ньюбери-стрит буквально в минувшее воскресенье. Жуткое разорение, зато как смотрится! Без пошлых претензий. Элегантно. Со вкусом. Особенно с сережками. Теми самыми, что Магнус подарил ей на прошлый день рождения.
Магнус…
Сколько бы она ни старалась — а упрямства ей было не занимать, — Магнус не шел из головы.
Где он сейчас? В Исландии? Застрял под дождем на Богом забытой скале посреди Северной Атлантики… И еще пытался вынудить ее бросить работу на несколько недель, если не месяцев, чтобы, дескать, она приехала к нему. Курам на смех.
Если же сам Магнус порой и соглашался бросить свою работу ради Колби, это означало двухчасовой поход в кино.
Что ж, по крайней мере он сейчас в безопасности. Колби знала, что Магнус живет в опасном мире, хотя вплоть до того вечера в Норт-Энде, когда в них стреляли, вторая сторона жизни Магнуса никогда не проявляла себя столь назойливо. Он уверял, что опасность грозит до сих пор, однако Колби твердо считала, что чем дальше от Магнуса, тем в большей безопасности находится она сама.
Колби потрогала сережки. Сапфиры с бриллиантами. Серьезная вещица, при его-то зарплате. Но очень красивая.
Конечно, она едва не сваляла дурочку — причем крупную, — потребовав от Магнуса женитьбы. Хорошо еще, он не согласился.
И дело даже не в том, что Колби считала его непривлекательным. Ровно наоборот. Ей нравилось прижиматься к его широкой груди. Притягивала аура скрытой мощи и угрозы, которая витала вокруг Магнуса. Пожалуй, он внушал страх, когда выходил из себя, но даже эта черта тоже импонировала Колби. Кроме того, Магнус был сообразителен, умел слушать, и она могла бы провести целый вечер, выкладывая наболевшее. Жаль, конечно, что он не еврей, однако это не страшно, хоть маменька и не очень-то довольна.
Тут главное в том, что Магнус был неудачником. Такой диагноз не лечится.
Всему виной его работа. С дипломом Брауновского университета он мог бы найти себе место намного лучше, а не прозябать простым полицейским, о чем она не раз ему говорила. Но нет. Магнус уперся вмертвую. Он был одержим своей работой и после поимки одного убийцы с головой кидался в новое расследование. Зачастую возникало впечатление, что во всем мире одного лишь Магнуса волновал вопрос, кто, кого и зачем пристрелил. Колби знала, что всему виной трагическая гибель его отца, но это лишний раз говорило о том, как сложно будет переломить его характер.