Где скрывается правда
Шрифт:
Однако это именно мы с Кэлли забили последний гвоздь в крышку его гроба. Мы давали показания по закрытому телевещанию в предпоследний день судебного заседания по делу Уайатта Стоукса. Мы описали события того утра у бассейна и опознали Стоукса как человека, который угрожал Лори. Мы поклялись, что тот же самый человек прокрался во двор Гринвудов в ту ночь, когда ее убили.
Присяжные заседали сутки и в итоге признали его виновным во всех четырех убийствах.
Весь остальной мир забыл о Фейетте, городке в штате Пенсильвания, и мертвых девушках.
А
Прослушав еще несколько песен, делаю звук на «айподе» тише. В моей комнате кто-то есть. Из-под кровати я вижу, как дверь чуть приоткрывается. Я вцепляюсь ногтями в бедра. Рядом с ухом на ковер ступает босая нога. Ногти накрашены бирюзовым лаком. Я облегченно выдыхаю.
– Тесса, – шепчет Кэлли.
Я выпрямляюсь и выползаю из-под кровати. Кэлли приподнимает бровь.
– Ты что, там спишь? – Она выглядит получше: приняла душ, на щеках появился румянец, волосы уложены в пучок на макушке.
– Я… что ты тут делаешь? – я поднимаюсь с пола и сажусь на кровать, как будто это она здесь ведет себя ненормально. Часы на стене показывают час ночи.
– Надо поговорить, – шепчет она. Она присаживается на край кровати и аккуратно складывает под себя ноги. Оглядывает комнату, будто она в незнакомом доме, а не в своем собственном.
– О чем? – спрашиваю я. Я точно знаю ответ, но мне надо услышать это от нее. Нам было запрещено обсуждать судебный процесс до его окончания, потому матери не давали нам общаться. К тому моменту, как все закончилось, в нашей дружбе произошел какой-то сейсмический сдвиг. В те редкие дни, когда Кэлли приглашала меня поиграть, Мэгги всегда была в пределах слышимости, следила за нами, будто мы в любой момент могли исчезнуть.
Даже если бы я тогда и набралась смелости спросить у Кэлли, правда ли, что она разглядела лицо человека той ночью, у нас все равно не было возможности нормально поговорить, ведь мы никогда не оставались одни.
– О том, что Райан сказал в машине. – Кэлли зажмуривается, собираясь с духом, потом вздыхает. – Это все равно могло быть совпадение.
– Возможно, – тихо говорю я.
Тиканье часов заполняет пространство между нами. Кэлли прижимает колени к груди.
– Я почитала его апелляцию… Многие верят, что он этого не совершал.
– Знаю. – Это я знаю еще с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы самой искать ответы. О существовании людей, которые считают, что Уайатт Стоукс – не «огайский речной монстр», я узнала, едва научилась самостоятельно пользоваться Интернетом.
Кэлли опускает взгляд и отколупывает кусок лака на большом пальце ноги.
– На этот раз он может добиться нового слушания. Если между Ари и остальными девушками есть связь… он может выйти на свободу.
Уайатт Стоукс может выйти из тюрьмы. Уайатт Стоукс, человек, который знает
– Родители не смогут позволить себе новый переезд, – говорит Кэлли. – Я поеду в Страудсбург, но они не смогут уехать из Фейетта: папа не бросит работу.
– Кэлли, – говорю я. Имя звучит на губах непривычно. – Что ты на самом деле видела той ночью?
По ее щеке ползет слеза.
– Я не соврала.
– Я не говорю, что ты соврала.
Какое-то время мы просто смотрим друг на друга.
– Ты правда видела его лицо? – наконец спрашиваю я.
Я жду, что она разозлится, выместит на мне гнев. Но вместо этого ее голос смягчается, и она отвечает:
– Я и сама уже не знаю.
В комнате стоит напряженная тишина, звук минутной стрелки повисает в воздухе, словно таймер бомбы.
– Что ты такое говоришь?
– Я говорю, что была тогда совсем маленькой и могла ошибиться. Конечно, я думала, что видела его лицо… Стоукс мне тогда казался монстром из-под кровати, и я испугалась, что он пришел за Лори после того, что наговорил ей в бассейне.
По ее розовым щекам катятся слезы злости. Она больше на меня не смотрит.
«Поэтому ты от меня отдалилась? – хочу я спросить ее. – Потому что думала, что я подозреваю тебя во лжи?»
– Даже если я ошиблась, – продолжает Кэлли, – было доказано, что это он убил остальных девушек. Он даже не стал этого отрицать. Им и так хватило бы улик, чтобы его приговорить.
– Наверное, – говорю я. Но не знаю, верила ли я в это когда-нибудь до конца. Ведь я знаю, что на самом деле случилось той ночью, то, о чем не слышало жюри присяжных и о чем до сих пор не знает даже Кэлли.
Я шумно сглатываю и стискиваю шерстяное одеяло в кулаке.
– Что ты им сказала? – шепчет Кэлли. – Когда они спросили, что ты видела?
– Что ты меня разбудила и сказала, что снаружи кто-то есть, – говорю я. – Во дворе пробежал человек. Я слышала, как ты говорила, что это был Стоукс. Полиция вдалбливала нам, что наши истории должны совпадать.
Я выдергиваю с одеяла катышек шерсти и смахиваю его с покрывала.
– Вот я и сказала, что это был Стоукс, хоть сама не видела лица этого человека.
– Его лица, – поправляет меня Кэлли.
Я на секунду замолкаю.
– Ты думаешь, что это сделал не Стоукс? – шепчет Кэлли наконец. На ее лице написано то, чего я боялась больше всего: теперь я окончательно предала семью Гринвудов. Одно дело – сомневаться в том, что мы видели той ночью, и совсем другое – что этом доме утверждение: Уайатт Стоукс – «огайский речной монстр» – неопровержимый факт. Икс равен икс, конец уравнения.
– Я просто хочу узнать, что случилось на самом деле, – говорю я. Я не просто хочу – я должна узнать. Иначе однажды настанет день, когда от этих недоговорок и загадок меня просто разорвет.