Где собака зарыта

Spencer Quinn

Thereby Hangs a Tail

Бандит заозирался – ну и мерзкий же у него был взгляд! – и пришел к выводу, что бежать ему некуда. Дело происходило на каком-то большом и темном складе. Под потолком – мрачноватые окна, у стен – высоченные штабеля разнообразных механизмов. Я понятия не имел, причем тут вообще был склад и как он относился к делу, но одно знал наверняка: этот парень совершенно точно

отъявленный бандит, это по одному его мерзопакостному взгляду понятно. В воздухе повис кисловатый аромат приближающейся победы, чем-то напоминающий запах тех кошерных соленых огурчиков, которые Берни вечно клал в сэндвичи – я как-то попробовал один, и это был последний и единственный раз, когда я был согласен съесть кошерный огурчик. А вот против сэндвичей я ничего не имею.

В общем, я бросился вперед и схватил бандита за штанину. Дело закрыто.

В ответ бандит жутко заорал – и это был абсолютно кошмарный, визгливый звук, от которого хотелось немедленно зажать уши. К сожалению, сделать я этого не мог. Не подумайте, я не жалуюсь – я собой полностью доволен, пусть и уши у меня, оказывается, разные. Но об этом, впрочем, я расскажу как-нибудь в другой раз. Так вот, бандит завопил, и до меня дошло, что схватил я его не только за штанину. Такое иногда случается – все-таки зубы у меня длиннее и острее ваших, так что перестараться тут немудрено.

Так, а это… Да, точно, теперь я ясно почувствовал во рту привкус крови. Извините, ошибочка вышла.

Хотя, по правде говоря, ошибочка довольно приятная.

– Убери его! – заорал бандит. – Я сдаюсь.

К нам подбежал Берни.

– Хорошая работа, Чет, – сказал он, пыхтя и отдуваясь. Бедняга. Берни отчаянно и абсолютно безуспешно пытался бросить курить.

– Да убери ты его! Он меня укусил!

– Чет не кусается, – возразил Берни. – Уж точно не нарочно.

– Не нарочно? Да что ты несе…

– Но с другой стороны, сейчас Чету очень понравилось бы получить от тебя признание во всем.

– Чего? Да это же просто гребаная собака.

– Повежливее, – строго сказал Берни.

Бандит перевел на меня ошалелый взгляд, затем вновь взглянул на Берни. Какой же мерзкий все-таки тип.

– Но это собака.

– Совершенно верно, – подтвердил Берни.

Я завилял хвостом и, поддавшись настроению – кто не обрадуется тому, что выполнил свою работу на отлично? – самую малость встряхнул головой.

– Ай-ай-ай! Я сознаюсь! Я во всем сознаюсь!

– В чем?

– В чем? В том что украл драгоценности из «Эль-камино». Слушай, ради всего святого…

– Украл драгоценности? – переспросил Берни. – Мы тут поводу поджога в баре «Ранчо».

– И в этом тоже, – быстро проговорил бандит. – Только убери его.

– Чет? – позвал Берни. – Эй, Чет?

Ладно-ладно. Кстати, вы никогда не замечали, какая человеческая кровь вкусная?

Несколько часов спустя мы закрыли целых два дела – одно о поджоге, а другое – о похищенных драгоценностях, и это было очень кстати. С финансами у нас было туго – алименты на жену и ребенка и так отнимали немалую часть зарплаты, а тут еще Берни крайне неудачно вложился в компанию, которая придумала выпускать гавайские штаны. Это как гавайские рубашки – Берни иногда их носит – но только штаны. Да и с работой было не все слава богу – в основном – слежка за неверными супругами и никакого веселья. Мы с Берни управляли детективным агентством «Детективное агентство Литтла», названное так в честь фамилии Берни – собственно, Литтл. А меня зовут Чет – просто и со вкусом.

Наш штаб – а по совместительству

и дом, в котором мы жили – находился на Мескит-роуд. Местечко тут было симпатичное – перед домом росло большое дерево, под которым было так сладко спать, а через задний двор можно было выйти прямиком к каньону, если, конечно, кто-нибудь позаботится оставить открытой калитку. А в каньоне… Ладно, я что-то увлекся.

– Время как следует отпраздновать, – заявил Берни. – Как насчет жевательной косточки?

Он что, всерьез спрашивает? Кто вообще откажется от жевательной косточки?

Берни открыл кухонный шкафчик, висящий над раковиной – там он хранил все мои лакомства. Так было не всегда. Когда-то было время – очень приятное время, надо сказать – когда вкусности лежали прямо на нижних полках стеллажа. Продлилось это недолго.

– И раз уж такое дело… – Ой-ей: тут Берни потянулся за бутылкой бурбона, стоящей рядом с коробкой косточек.

Мы вышли на задний двор, расположились поудобнее и принялись наблюдать, как над каньоном садится закатное солнце. Берни устроился за столом и знай потягивал бурбон, я – под столом, пытаясь справиться с упругой жевательной косточкой. Это была не просто какая-то там косточка. Это была косточка высшего сорта, сделанная из сыровяленой свиной кожи и обладающей тонким вкусом бекона. Производство – «Ровер-энд-Кампани». Фирмой вроде как владел наш приятель Саймон, с которым мы познакомились, когда занимались поисками пропавшего человека. В таких делах мы были первоклассными специалистами.

Запах бекона – лучший запах в мире – окутал меня плотным облаком. Я кинул на Берни взгляд сквозь прозрачное стекло столешницы. Интересно, чувствовал ли он этот аромат? Скорее всего, нет. Меня всегда поражало, как слабо развито его – да и всех остальных людей в целом – обоняние.

Берни взглянул на меня в ответ.

– О чем думаешь, приятель? Ставлю на то, что вспоминаешь, как ты загнал того парня в угол, – а вот и не угадал. Правда, в этот же момент Берни наклонился и почесал меня между ушами, – и я вдруг осознал, что все это время умирал от желания, чтобы кто-то почесал меня именно в этом месте. Мой хвост пару раз дернулся, и Берни рассмеялся. – Всегда знаю, что у тебя на уме, – вовсе нет, но спорить я не собирался. Пока он чешет меня за ушами – прямо как надо, глубоко погружая пальцы в шерсть – он волен верить во все что угодно.

Берни вдруг убрал руку – как всегда, слишком уж быстро – и сказал:

– Как насчет «Горной засады»? Я считаю, мы это заслужили.

Я тут же вскочил на ноги, одним махом проглатывая то, что осталось от жевательной косточки. Салун-стейкхаус «Горная засада» был одним из наших любимейших мест. Перед входной дверью у них стоял вырезанный из дерева ковбой в натуральную величину – как-то раз я задрал перед ним лапу, что с моей стороны, конечно, было очень нехорошим поступком, но противостоять соблазну я не мог – а позади находилась очень приятная веранда, где всегда можно было посидеть, наслаждаясь ужином.

Мы отправились к поршу – старенький, без верха, он служил заменой чуть менее древнему поршу-без-верха, канувшему на самое дно каньона. Этот день я никогда не забуду.

Ладно, если честно, то большую его часть я уже забыл.

Новый старый порш был коричневым, с желтыми дверями. Берни сел за руль, я – на пассажирское сиденье рядом. Люблю ездить на переднем месте – а кто вообще не любит? Я высунул голову, подставив нос ветру. Запахи пролетали мимо, исчезая быстрее, чем я мог разобраться в том, что они значили. Удовольствие, которое, боюсь, никогда не постичь вам, людям.