Где Спряталась Ложь?
Шрифт:
Никита, покрутил свою ладонь, словно первый раз её видел, потом помучил нос, переложил платок из кармана в карман и не найдя ещё что бы сделать, спросил:
— Что так никогда и не кричала, а на отца?
Оторвавшись от журнала, который он листал, отрок помотал головой.
— Никогда. Он её долбает своей армией или политической важностью момента, а она молчит. Никогда не выходила из себя и не повышала голоса. Честно тебе говорю, чтоб ссорились, не помню такого. Нет, точно никогда. Мать такая штучка, если она обижается на кого-то, то просто перестаёт
Никита подсунул кулак под щёку и, пристроив локоть на край стола, спросил:
— И как же вы в таком разе общались?
Данька тут же раскрыл секрет общения и тайных тропинок к матери.
— Для меня её молчание сигнал на сообразиловку, включаю мозги и гадаю, на что она обиделась. Главное меры вовремя принять. Поэтому непонятно чего она на тебя так шипит.
— А для отца? — не слушая парнишку, спросил он.
— Тот не воспринимал её никак…
— Как это?… Что совсем?
Данька вздохнул и уткнулся в монитор. Помолчав нехотя, но выдавил:
— Для него на первом, втором и третьих местах была работа. Семья по упрощенной схеме проходила: кормили, стирали, отдыхал… Всё прочее он не замечал.
Он кивнул, давая понять, что иного ответа и не ожидать.
— Интересное кино. С чего же разбежались то, если причин для ссор не было?
— Спроси чего-нибудь полегче? — вздохнул он. — Впрочем, они и не разбегались. Просто он не поехал с нами в эту квартиру и всё, — развернулся он к настырному парню не понимая, зачем тому это?
Но Никита не собирался приостанавливать познавательный разговор.
— Да?! И отчего ж так-то.
Скрепя пришлось вводить в туманные семейные тайны. Данька заметил себе: «Не хочу, а покоряюсь, что за магнетизм…»
— Как мне кажется, я, конечно, могу ошибаться, просто он не мог стерпеть, что мама больше зарабатывать стала, ещё и квартиру купила, до её книжек кормильцем был он. Он всегда считал себя главным и зацикливался на этом. Вот и всё.
— И мать безропотно соглашалась с той ролью?
— Вот видишь, ты сам всё знаешь. Даже не пикнув. Хотя я видел, как её коробит от этих его заносов. Умный мужик был, но вот такой домострой в нём присутствовал. Отец постоянно рассказывал, что мы живём в его квартире и на его деньги. Мне, кажется, она, поэтому первое что сделала — это купила, по случаю, большую жилплощадь и тут же организовала себе кабинет, а то писала свои книжки при кухне.
— А он не поехал на эту её жилплощадь? — уточнил Никита.
Данька привычно мотнул головой.
— Не поехал…
Никита вынужден был согласиться с его доводами.
— Похоже, ты прав его зацепило. С сильными мужиками такое бывает. Популярность — это серьёзное испытание. — Помедлив он задал ещё один вопрос:- Он её обижал?
Данька широко развёл руками.
— Нет, даже не ругались, полушёпотом разговаривали.
— Даже когда разъехались? — уточнил Никита.
— Угу.
Но Никита по прикидам Даньки не отстал, а принялся к его неудовольствию копаться:
— Странные отношения. Она что не переживала, не плакала, любимый мужчина как
— Я ж тебе говорю фригидная она. Спит себе, да книжки сочиняет.
Кушнир отчего-то разозлился:
— Чушь какая-то. Живой же человек. — И тут же постарался выяснить:- Может, у неё кто-то был на стороне, ты просто не знаешь?
— Когда, если она всё время дома торчит. Ты понимаешь, эта её писанина — она застит весь свет. Думаешь, она по-настоящему ещё о чём-то думает. Да и не видит вокруг ничего, точно тебе говорю. Утром вскочит покормит меня, перекусит сама, если догадается и что под руку подвернётся, — и писать. День пишет, вечером пишет, ночь всю напролёт пишет… Мне кажется она без меня и есть-то забывает. Все мысли в книгах…
— Ну куда-то она ходит? Перемещается во времени и пространстве?… К подругам? В театр, например? — продолжил пытку Кушнир. Его затылок был закинут к спинке кресла, а ноги упирались в подставку. Глаза держали Даньку.
— Подруг нет. А в театр или на какой — нибудь просмотр, выставку там, так меня тащит. Опять же, кому она старая такая нужна уже. Её возраста мужики все при семьях, а молодому на фиг со старухой связываться не надо, когда девчонок полно. У неё подруг и тех нет. Отец не любил, когда заставал на кухни, за чаем или разговором соседку. Уходил к телевизору, отказываясь даже ужинать. Хотел, чтоб её время принадлежало только ему. Как ты думаешь — золотая голова всё-таки у него была, отчего же он с матушкой-то не смог найти общий язык, а?
Никиту передёрнуло. Он неопределённо пожал плечами, мол, кто его знает, чужая душа потёмки. Обняв паренька, он уголком губ усмехнулся и, не отходя далеко от темы, спросил:
— Как же он на тебя-то согласился?
— Наверное, по молодости сделали, по глупости, как говорят. Отступать некуда было. Но больше других детей иметь не захотел, — засмеялся паренёк.
— А замуж почему не выйдет?
— Замуж пока не собирается. Ей больше нравится быть бывшей женой.
— Непонятно…
— Что тут непонятного-то. Во-первых, не надышится свободой. Во — вторых, считает: в её годы идти на это можно только по сумасшедшей, смертельной любви. Потому что это уже не шутки. Да и какой побитый молью мужчина может вызвать такие чувства? Возраст-то её того… не до любви… — Подустав от непонятных расспросов, он решил, что настало время переключить рычаги разговора на другое:- Как ты думаешь, она нам ужин организовала или зарубила эту идею на корню?
Никита опустил тяжёлую ладонь ему на плечо.
— Иди, узнай, тебе проще. Ты навроде, как у себя дома. Я пока процессор поставлю.
Пойти Данька не решился вот так сразу, у самой двери облокотившись о косяк, тревожно оглянулся.
— А, если она нас прокатила, что тогда будем делать?
— Кончу с твоей бандурой, приготовлю сам, — обнадёжил Никита. — Да с твоей мамочкой контузию можно запросто схлопотать.
— А ты умеешь? — с сомнением спросил Данька, увлекаясь новым знакомым всё больше и больше.
— Голодный не останешься, — заверил тот.