Где-то на Северном Донце
Шрифт:
— Глеб Матвеевич, — обращается к директору Кардаш, — имеющееся количество воды удовлетворит нужды комбината и поселка?
Батышев зачем-то подставляет ладонь под студеную струю, потом приглаживает жесткий седой бобрик.
— Желательно иметь больше…
— Селивестров считает, что можно будет брать в полтора раза больше. Удовлетворит?
Батышев подозрительно глядит на генерала, тянет с ответом — нюхом опытного хозяйственника чувствует какой-то подвох.
— Так удовлетворит?
— Это
— Должны же мы знать перспективные потребности Песчанки.
— Перспективные… Они безграничны, — дипломатично произносит Батышев. — Мы будем расти…
— Ну, а на имеющийся объем производства, Глеб Матвеевич?
— Хм… Надо подсчитать. — Многоопытный директор не желает называть конкретную цифру, которая, конечно же, отлично ему известна. — К чему такая спешка?
Члены комиссии смеются. Им понятна осторожность хитрого Батышева.
— А к тому, что после завершения работ в Синем перевале подразделение Селивестрова будет переброшено на другой объект, — раскрывает карты Кардаш.
— Ну, дудки! — вскипает Батышев, взмахивая руками. — Знающие специалисты и нам нужны! Хватит, намыкались! Дайте и нам пожить спокойно.
— Есть много других важнейших объектов, где проблема водоснабжения стоит не менее остро.
— И слушать не хочу! Мы в ближайшие дни намерены войти в правительство с предложением о расширении комбината.
— Вторую очередь Селивестров обеспечит. И к тому же… — Кардаш щурится с ехидцей, — и к тому же, насколько нам известно, личные взаимоотношения с командиром подразделения у вас далеко не блестящи. Может, вам лучше расстаться?
— Расстаться… Кто вам сказал такую чушь? — искренне возмущается Батышев, будто это не он терзал майора безапелляционными требованиями. — У нас великолепный деловой контакт!
Приехавшему Бурлацкому открывается веселая картина. Почтенные члены комиссии, словно школяры, увлечены жарким спором. Рыбников, Купревич и Батышев наседают на Кардаша с Дубровиным, доказывают, что подразделение Селивестрова ни в коем случае нельзя снимать с Песчанки и тем более перебрасывать за пределы маловодной Зауральской области.
Самого Селивестрова этот спор словно не касается. Он сидит в сторонке на керновых ящиках и чертит в пикетажке. Рядом с ним сидит Софья Петровна. Бурлацкий ловит себя на мысли, что ему очень приятно видеть рядом с громоздким Селивестровым эту изящную кареглазую женщину. Она в военной форме. «Ого! — отмечает про себя старший лейтенант. — Если она назначена к нам в часть, то…»
— Привет, Николай Васильевич! — зычно приветствует его майор, широко улыбаясь. — Вырвался-таки?
— Так точно! — Бурлацкий по-уставному козыряет. — Прибыл для постоянного прохождения службы!
— Ну, это,
— А мы знакомы.
Красное, обветренное лицо майора совсем багровеет. Он беспомощно вертит меж толстых пальцев карандаш, мучительно подыскивая нужные слова.
— Ну, как тут у вас? — спешит ему на помощь Бурлацкий. — Воды достаточно? Качество удовлетворительное?
— Все очень удачно, Николай Васильевич, — мягко произносит Софья Петровна. — Есть чем гордиться. Водоприток обилен и постоянен. А качество…
— Качество — лучше не требуется! — обретает себя Селивестров. — Как говорит дед Лука, вода в самом деле сладчайшая! — И протягивает Бурлацкому пикетажку. — Ты посмотри… Водоприток-то! Пальчики оближешь. Направление потока строго с запада на восток. Видишь? С западной стороны наблюдательные скважины почти не дали понижения уровня. А ведь берем более ста литров в секунду. Значит, еще полсотни гарантировано!
Бурлацкий разглядывает схему. Плавные линии гидроизогипс чуть вытянулись от водозаборных скважин на восток.
— Красота! — радуется майор, — Прямо-таки счастье принес нам этот Синий перевал.
Бурлацкому и без всяких слов понятно, что все очень хорошо.
— Выходит, не зря рисковали, Петр Христофорович?
— А-а… Какой тут риск? — беззаботно отмахивается Селивестров. — Вернейшее дело! — Ему сейчас море по колено.
— Тогда, выходит, скоро прощаться будем с Синим перевалом?
— Прощаться так прощаться! — с прежней легкостью отмахивается майор. — Наше дело солдатское. Чего нам тут мозолиться? Тут теперь все загадки разгаданы. — И щурится на ясное синее небо. — А денек-то сегодня… Считай, настоящее лето!
Бурлацкий оглядывается и тут только замечает, что этот предмайский день и в самом деле отменно хорош — слепящее солнце греет по-летнему ласково и жарко.
— Денек-то сегодня… — повторяет Селивестров и вдруг озорно подмигивает старшему лейтенанту. — А не искупаться ли нам! В сладкой-то водице, а? — И расстегивает широкий поясной ремень.
Бурлацкий охотно скидывает гимнастерку. По пояс голые, оба бегут к подрагивающей от мощного напора горловине водоотвода.
Члены комиссии прекращают спор, наблюдают, как майор со старшим лейтенантом, приахивая, лезут под студеную струю.
— Чего же вы? Давайте за компанию! — кричит Селивестров. — Или кабинетную пыль смыть боитесь?
Члены комиссии переглядываются, мнутся.
— Ого-го-го! — шумно гогочет Селивестров. — Хор-р-рошша-а-а!
Купревич, поколебавшись, шутливо бросает Прохорову: