Где-то на земле есть рай
Шрифт:
— А тетя Аня никак не может добраться до дома сама? На метро или такси взять…
Пауза, ледяное молчание. Затем взрыв:
— Господи, до чего ты похожа на отца! Он бы сказал то же самое, слово в слово! Как будто ты не знаешь, что Аня плохо ориентируется в Москве, таксисты — все жулики, у нее тяжелый багаж, а тебе лень ее встретить!
Я капитулирую. Малодушие, скажете вы? И будете правы, кстати. Нет, честно, я завидую вашей несгибаемости, с которой вы всегда отстаиваете свое жизненное пространство. Никто никогда не заставит вас сделать то, чего вы не хотите, лишь под предлогом того,
Недовольная собой и всем светом в придачу, я тащусь в ванную. Роман уныло ворочается в голове. Беспокоит меня и ультиматум, выдвинутый начальником, который не привык бросать слова на ветер. Механически я готовлю завтрак, съедаю его, потом сажусь к компьютеру и застреваю на первой же странице текста.
Ладно, с романом мы как-нибудь потом разберемся, а пока… пока надо встретить тетку. Заперев дверь, я выхожу из дома.
До метро — пятнадцать минут ходу, я приеду на вокзал, отвезу тетю Аню к маме, а потом…
— Лиза!
В распахнутом пальто, с шелковым шарфом на шее и улыбкой на губах, ко мне приближается Юра Арбатов. Позади него маячат четыре или пять бдительных теней разного калибра.
— Куда вы так торопитесь?
— Извините, — довольно сухо говорю я, — мне нужно на вокзал, встречать родственницу.
— Я могу вас подвезти, — говорит Арбатов.
— Спасибо, сама доберусь, — отвечаю я и ускоряю шаг.
Я прекрасно понимаю, что это выглядит по-детски, но не могу удержаться. На ходу Арбатов достает из кармана какой-то конверт и протягивает его мне:
— Взгляните сюда, это должно вас заинтересовать.
Сердясь на себя, я беру конверт, в котором оказывается пачка цветных фотографий, сделанных, судя по всему, с довольно приличного расстояния. Пейзаж на заднем плане явно не российский. Также в конверте лежит копия полицейской карточки на английском языке, в которой, помимо всего прочего, присутствуют отпечатки пальцев.
— Роджер Брайтман? — удивляюсь я, прочитав имя на карточке. — Это кто?
— А вы не узнаете?
Я останавливаюсь. Все равно от судьбы не убежишь… Стоя на испещренном колдобинами московском тротуаре, я внимательно рассматриваю фотографии. Я готова поклясться, что никогда в жизни не видела изображенного на них человека, но что-то — вероятнее всего, торжествующий вид Арбатова — удерживает меня от этого.
— Неужели это Владислав Парамонов? — вырывается у меня. — Но ведь это же совсем другой человек!
— У моих людей тоже появились кое-какие сомнения, — отвечает Арбатов. — Они проверили по отпечаткам пальцев. Это точно он. Как-то его задержали за превышение скорости, что ли, ну, они и воспользовались.
Я не стала уточнять, каким образом люди Арбатова получили доступ к закрытой полицейской информации, точно так же как и то, откуда у них вообще взялся образец отпечатков пальцев Парамонова. Ясно одно: есть люди, которых ни за что не следует делать своими врагами. Я еще раз просмотрела фотографии.
— Он сидит за столиком кафе с какой-то женщиной, — говорю я. — Это Екатерина Дашкевич?
— Да. Она тоже сменила фамилию, то есть почти. В Австралии она известна как Кэтрин Дашкоу.
Я чуть не выронила фотографии.
— В Австралии? Так они находятся в Австралии?
— Так точно.
— Вот черт! — Я не на шутку расстроена. — С этой страной у нас нет договора об экстрадиции. Конечно, можно направить запрос, но велика вероятность, что нам их никогда не выдадут.
В глазах Арбатова мелькнули странные огонечки, и, заметив их, я бог весть отчего насторожилась.
— Ну зачем же переводить бумагу, — мурлычет он. — Все можно решить гораздо проще.
— Я знаю, какое решение вы мне сейчас предложите, — сердито говорю я.
— Нет, не знаете, — коротко отвечает Арбатов. — Вы вообще ничего обо мне не знаете, Лиза. Не волнуйтесь, хотя я и испытываю сильное искушение… скажем так, немного сократить дни этого господина и его сообщницы, вы их получите. Живыми.
Он снова улыбается. Боже, ну почему он постоянно улыбается?
— Ладно, — говорю я. — Спасибо за фотографии, за помощь и вообще за все. Мне надо на вокзал, а то я опоздаю. Всего доброго.
Все-таки я протянула ему руку на прощание, и он ее пожал.
— Я с вами не прощаюсь, — сказал он.
Вот, пожалуйста: стоит вам упасть вместе с мужчиной в лифте, и он уже начинает позволять себе всякие вольности. Может, у меня извращенное воображение, но я никак не могу взять в толк, на что я далась Арбатову. Стоит ему только мигнуть, и к нему тотчас же сбегутся все дамы, готовые на любые услуги и в свободное от основной деятельности время работающие как модели, актрисы и певицы. Про профессиональных содержанок и золотоискательниц я вообще молчу: эти просто спят и видят, как они окажутся в постели моего собеседника.
— Да, кстати, — продолжает этот странный человек, испытующе глядя на меня, — до меня донеслись слухи, что у вас проблемы. С другим делом, которое вы раскручиваете.
— Да, собственно говоря, там нет особых проблем, — не моргнув глазом лгу я. Не то чтобы я страдала излишней скрытностью, хотя это при нашей профессии тоже не повредит, просто мне не хочется ударить в грязь лицом.
— Я слышал, что начинают проверять версию, что это было убийство из-за бизнеса, — говорит мой собеседник. — Так вот, Лиза, я говорил с кое-какими людьми. Это не так, так что можете забыть об этом.
— Можно подумать, — сердито начинаю я, — эти люди признались бы вам…
— Мне? Конечно.
Уверенность его тона не оставляет места даже для сарказма. Я сдаюсь:
— Хорошо, я… Мы постараемся учесть ваши слова.
Я быстрым шагом удаляюсь, чтобы Арбатову не взбрело в голову последовать за мной.
Прибыв на вокзал, я первым делом обнаруживаю, что драгоценная матушка перепутала время прибытия поезда и, следовательно, мне придется торчать тут лишний час. В вокзальных буфетах все втридорога, книжки и журналы в киосках меня не привлекают. Почти все места в зале ожидания заняты. Плачет ребенок, изможденная женщина тащит на тележке чемодан больше ее самой… С трудом я нахожу свободное место на подоконнике и, достав сотовый, звоню моему напарнику: