Где-то на земле есть рай
Шрифт:
Звякает ложечка, и каким-то шестым чувством я чую, что вот оно, сейчас начнется!
— Вера Федоровна, а почему вы не пустили сегодня ко мне Сашу? Да еще разговаривали так таинственно по телефону…
Мать Алисы Лазаревой явно смущена:
— А, Сашу? Ну так это… так надо было.
— Надо? Вера Федоровна, вы меня поражаете, честное слово. Я ведь его отец все-таки. У мальчика погибла мать, у него никого нет, кроме меня, и я его очень люблю, вы же знаете. Кроме того, я все-таки
— Обстоятельства изменились, Сереженька, — отвечает Вера Федоровна. — Не хочешь еще чайку? — прибавляет она почти умоляюще.
— Она не справляется с ролью! — шипит Антипенко. — Черт, она сорвет нам все дело!
На него шикают со всех сторон.
— Что еще за обстоятельства? — мрачно спрашивает Сергей Шестопалов.
— Я нашла новое завещание.
— Что? Как? Какое завещание?
— Завещание моей дочери, конечно. А ты что подумал?
— Простите, Вера Федоровна, я не понимаю. У Алисы уже было завещание, заверенное по закону, все как полагается.
— Я знаю, Сережа, но последнее по времени завещание автоматически отменяет все предыдущие. К примеру, у Жоры ведь были и другие жены, но благодаря тому, что он в последнем завещании оставил все Алисе, им пришлось уйти ни с чем. Еще чайку?
— Как-то странно, честное слово… И потом, когда она успела? Я хочу сказать, я же все время был рядом с ней!
— Ну, не совсем, — возразила Вера Федоровна. — Ты ведь несколько раз уезжал, а Алиса не хотела тебя огорчать. То есть…
— Огорчать?
— Ты сахарку не хочешь? Я…
— Да пропади он пропадом, ваш сахар! Извините, все это слишком неожиданно, но я… я хочу знать, что там, в этом новом завещании.
— Да ничего особенного, по правде говоря. Я давно уже собиралась тебе о нем сказать, да только оно куда-то задевалось, но сегодня я все-таки его нашла. Ты что чай не пьешь? Наверное, он совсем остыл. Может, тебе подлить горяченького?
— Нет, спасибо, Вера Федоровна. И что там значится, в этом новом завещании, которое вы так неожиданно обнаружили?
— Видишь ли, Сережа, оно почти такое же, как и предыдущее. Разница совсем небольшая.
— Небольшая? Тогда на кой черт было вообще его составлять?
— Как тебе известно, все свое имущество Алиса завещала Сашеньке. Так вот, в последнем завещании опекуном над ним назначаюсь я. Я, а не ты. Извини, Сережа.
— То есть как это — вы?
— Какой ты странный, Сережа! Ну я же его бабушка все-таки.
— А я его отец!
— Ну и что? К его деньгам ты все равно не имеешь никакого отношения.
— Что?!!
— Ну да. Ведь это же деньги Алисы и ее второго мужа, которые она унаследовала после его смерти.
— Ах
— Сережа, ты меня прости, но это было давно, и вообще… С тех пор многое переменилось.
— Переменилось, значит? Ну-ну.
— И вообще, ты как-то неуважительно говоришь об Алисе, мне это не нравится. Можно подумать, это ты ее облагодетельствовал и всякое такое.
— Так оно и было, черт побери!
— Сережа, по-моему, ты забываешься. Я не желаю, чтобы мою покойную дочь оскорбляли в моем же доме!
— Ну да, который был куплен на мои деньги, между прочим!
— Что ты хочешь этим сказать?
— Где завещание? Я хочу его видеть!
— Я уже убрала его. А зачем оно тебе? Все равно ознакомишься с ним потом, у нотариуса.
— Ну да, как же! Держи карман шире! Слушай, а может, ты подделала его? Чтобы не пускать меня к Алискиным капиталам? С тебя станется!
— Сережа! Что ты себе позволяешь! Она сама, своей рукой подписала его! И у меня будут свидетели, если хочешь знать!
— Ага, свидетели, которым ты заплатишь, старая сука!
— Что? Немедленно убирайся! Ты не в себе!
— Очень даже в себе! Отдавай завещание!
Шум, треск, что-то опрокидывается на пол.
— Не отдам! Убирайся! Ты не получишь этих денег!
— Еще как получу! Стой! — Шум, хрип, возня. — Отдай, сука! Отдай! Убью!
— А-а-а! На по… на помощь! Люди доб…
— Нет здесь никаких людей!
В ответ — только хрип.
Кажется, мы чуть не опоздали. По крайней мере, приди мы хоть полуминутой позже, Сергей Шестопалов уже задушил бы дорогую бывшую тещу. Это нам уже потом сообщил врач.
Убийцу с трудом оторвали от жертвы и оттащили в угол. Лицо его было багрово, поперек лба вздулись жилы. Вера Федоровна, полулежа на диване, растирала шею и тихо стонала.
Поняв, что его заманили в ловушку, Шестопалов грязно выругался.
— Гнусные провокаторы! Я ни в чем не признаюсь! Слышите? Ни в чем! И ничего вам не скажу!
— И не надо, — равнодушно отозвался Ласточкин. — Мы и так уже все знаем. — Он обернулся к Антипенко: — Ну что, Андрей, я думаю, уже можно брать его приятеля-снайпера. Того самого, который служит в его охранной фирме.
Услышав эти слова, Шестопалов оцепенел.
— Так это он? — простонала Вера Федоровна. — Это и впрямь был он? А я вам не верила… Я думала, вы… — Она оборвала себя на полуслове и заплакала.
Я подошла к ней и погладила ее по плечу. Вера Федоровна схватила меня за руку и крепко пожала ее: