Где-то там, за облаками…
Шрифт:
О чем он? Какая редакция? Какие к черту статьи?
— Разумеется, никто не будет ставить в известность твою жену. И забирать ее сюда тоже никто не будет.
Я растерялся. Они что… собираются держать меня здесь вечно?
— Тогда как.
Лицо у Захара закаменело. Только глаза что-то упорно ищут на столе среди аккуратно расставленных тарелочек и вазочек.
— Официально тебя уже нет в живых Витя.
— ЧТО?! — Я привстал со стула роняя на пол чашку с дымящимся кофе. — Что?
—
— УБЛЮДОК! МРАЗЬ!
Я опрокинул стол. Даже не опрокинул — просто отшвырнул в сторону. Чашки радостно загремели по паркету.
Глава 11
Самое страшное, что он даже не пытался защищаться. Ни когда я ударил его по лицу, ни когда навалившись сверху начал по мальчишески молотить до боли сжатыми кулаками.
Даже не поднял рук к лицу. Просто лежал на изгаженном несостоявшимся завтраком полу, закрыв глаза и вздрагивая от каждого удара.
Нас растащили. Вернее оттащили меня — брыкающегося и брызжущего слюной идиота, видящего перед собой только одно — лежащего на полу человека с закрытыми глазами.
— УБЬЮ! УБЛЮДОК! МРАЗЬ! СУКА! УБЬЮ!
Меня повалили. Профессионально прижав руки и ноги. Сжав голову и задрав ее вверх.
— Врача — Захар поднялся с пола. На меня он старался не смотреть — отводил взгляд в сторону.
— Врача идиоты! Быстрее!
Сзади раздался топот. Судя по всему, приказ бросились исполнять сразу несколько человек.
Захар подошел поближе и присел на корточки. Тихо сказал.
— Витя прости. Прости если можешь. Это не мое решение. Я ничего не смог сделать. Ничего.
— Сволочь. — У меня потекли слезы. Это даже не истерика. И не жалось к себе. Просто осознание собственного бессилия.
Вот как оно может быть. Вжик и нет у тебя никакого будущего. Ничего нет.
Вычеркнули. Официальный труп.
Захар поднялся и отошел в сторону.
Снова топот — прибежал врач. Что-то тихо спросил.
— Успокоительное. Быстро. — Захар.
— Уверены? — Судя по всему врач.
— Это приказ. — Захар.
Укол в ягодицу, и темнота.
Черная равнина и поблекшие, подернутые тоскливой кисельной дымкой облака.
Монстра на постаменте уже нет — ровная серая площадка с отпечатками громадных ступней.
— Виктор? — Тихий голос раздался у меня прямо за спиной.
Я не стал оборачиваться. Я и так знаю кто там.
— Страж?
— Да. — Тихий шелестящий голос в ответ. Тихий словно шепот.
— Это правда?
Молчание.
Тишина.
Здесь не может быть звуков. НЕ должно быть. Мир, который мертв… мертв при рождении может породить лишь тишину.
— Это правда Страж? Скажи! — Мой голос
— Да… Тебя действительно объявили мертвым.
Я прячу лицо в ладонях.
Маленький человек стоит на черной равнине.
Маленький человек роняет горячие живые капли своей плоти на плоть мертвую.
— Ты знаешь, Страж, как чувствует себя человек в момент потерявший все? Дом, семью, работу, друга… Все.
Тишина. Страж как всегда предпочел тактично отмалчиваться.
— Хотя откуда тебе это знать.
Я посмотрел в небо.
Что я сейчас должен чувствовать.
Боль?
Нет. Боли нет.
Ярость. Злость на Захара и на его поганую организацию?
Тоже нет.
Пустота.
Будто повернули маленький краник где то в самой глубине души и спустили оттуда все эмоции оставив взамен вакуум. Вакуум, который нечем заполнить.
Я обернулся переводя взгляд с тоскливо белого неба на того, кто стоял за моей спиной.
Передо мной стоял человек — невысокий высушенный временем старик с редкими седыми волосами и прозрачно-пергаментной кожей.
Вполне обычный человек, если… если не смотреть ему в глаза. Не бывает у людей таких глаз. Это как заглянуть в бездонный колодец — та же бесконечная, непроглядная тьма на дне. Давящая и обжигающая одновременно.
— А ты выбрал хорошую маску, Страж. Она тебе идет.
Он пожал плечами, как бы игнорируя насмешку, откровенно звучащую в моем голосе, и уселся на взметнувшийся черным облаком пепел.
Я не тороплюсь следовать его примеру, оставшись стоять.
Глупейшая наверное со стороны картина — древний как само время обнаженный старик, сидящий на черном пепле и смотрящий на него сверху вниз человек со сжатыми в кулаки ладонями. Я в этом мире собственных грез, как ни странно, был одет. Обычно этого не замечаешь, а вот сейчас сподобился обратить внимание. Видимо из-за столь сильного контраста с моим собеседником.
Два полюса — обычное и необычное. Человек и инопланетянин.
Интересно. Это работает мое подсознание, выцарапывая откуда-то из самых дичайших глубин памяти подобные ассоциации или сейчас каждый сам за себя?
— Я могу быть любым. Но почему-то этот облик нравится мне больше других.
Страж рассмеялся сухим старческим смехом.
Боже. Даже голос у него словно скрип пересохшего дерева.
— Наверное потому что я и есть старик… С какой бы точки зрения это не рассматривать.
— Столь откровенный эксгибиционизм тоже входит в облик? — ехидно осведомился я.
Страж провел руками по морщинистой коже на груди, как бы недоуменно и недоверчиво потеребил пальцем подбородок и довольно ухмыльнулся. Ну и позер.