Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только

Рябов Андрей

«Точно! — подумал Евгений Робертович. — Точно он про „мавританский дворец“ догадывается, сволочь!»

— Откуда у нас матёрым коррупционерам взяться? — лицемерно вздохнул Хамасюк. — Да и потом за пару-тройку дней всё равно операцию по выявлению не подготовишь. Ведь верно, Алексей Алексеевич?

Костоломчев промолчал. На каждого из присутствующих у него компромата было выше крыши. Однако до поры до времени, а вернее сказать, до прямого указания начальства, Алексей Алексеевич держал свои соображения при себе.

— Ладно! — Самурайский прихлопнул полной ладошкой по столу. — Задачу я вам поставил. Время на раздумье — до вечера. И помните, нужны конкретные результаты! Плоды!

Перед глазами Евгения Робертовича опять возникла ваза с фруктами…

Весь день Самурайский не мог ни на чём сосредоточиться. Он отлично осознавал, что если ожидания Дуплоноженко не сбудутся, то не видать

ему генеральского звания, как своих ушей. Галимуллина ещё можно умаслить. В баньке с девочками его попарить, деньжат подбросить. С этим проблем не будет. Равиль Маратович, известный во всём регионе под кличкой Пылесос, не гнушался ничем. Пылесосом его прозвали не только за желание «всосать» в себя как можно больше материальных благ, но и в связи с вполне реальной историей. Пару лет назад, будучи ещё начальником отдела инспектирования, он заявился с плановой проверкой в крошечную Нижнелебяжскую таможню. Аэропорта или морского порта в Нижнелебяжске отродясь не водилось. Местные коммерсанты, а попросту говоря барыги, за границу не ездили, предпочитая закупать товар у перекупщиков в крупных городах. Самым же успешным бизнесменом считался шашлычник Рафик Мамедов. Но и он развивал свой бизнес исключительно на внутреннем рынке, игнорируя экспорт-импорт, а, следовательно, и таможню. Исходя из всего этого, нижнелебяжские таможенники еле-еле сводили концы с концами. Проще говоря, жили на одну зарплату. Галимуллин о трудностях нижнелебяжцев слышать не желал. С первого дня своего пребывания в Нижнелебяжске, он прозрачно намекнул начальнику таможни, что если ему не «позолотят ручку», то он выставит таможне неудовлетворительную оценку. Что за этим последует — ясно! Выговоры, отставки, сокращения, лишение и без того копеечных премий. Правда, тщательно изучив деятельность таможни, Галимуллин сообразил, что наказывать нижнелебяжцев не за что. Деятельности-то практически никакой не было! Но идти на попятную Равиль Маратович не собирался. Всё-таки и у него имелись кое-какие принципы! Главный из них гласил: «Прибыл проводить проверку — не моги уехать с пустыми руками!» Несколько дней Равиль Маратович, наплевав на свои прямые обязанности, торговался с прижимистым начальником нижнелебяжских мытарей. Сошлись на недорогом бытовом подарке. Стиральную машину или холодильник нижнелебяжцы не потянули, а поэтому благодарностью Галимуллину за удовлетворительную оценку послужил пылесос «Филипс» стоимостью в пять тысяч рублей…

Требовательный стук в дверь отвлёк Евгения Робертовича от невесёлых мыслей.

— Можно? — в кабинет просунулась бедовая голова Яануса.

— Заходи! — махнул рукой Евгений Робертович.

Яанус взгромоздился на стул:

— Есть идея.

— В смысле?

— Я нашёл коррупционера.

Евгений Робертович внимательно посмотрел на своего заместителя. Нет, подумал Самурайский, он имеет в виду не меня, кого-то другого.

— Вернее, не коррупционера, а человека, который сыграет эту роль! — глуповатое лицо Яануса прямо-таки светилось от восторга.

— Излагай! — поторопил его Самурайский.

— У Гагаева есть заместитель — Гриша Заблудилов. Мы разыграем перед управленческими пантомиму — задержание взяточника. Гриша возьмёт у какого-нибудь барыги деньги, Костоломчев его разоблачит и всё! Результат — на лицо!

Евгений Робертович с сомнением посмотрел на Яануса:

— Ольгерд Юльевич, ты никак расшился?

Яанус обиженно задёргал подбородком:

— Евгений Робертович, сами посудите, присутствовать при выявлении взяточника в режиме, так сказать, онлайн… Такого ещё не бывало! Галимуллин с командой описаются от счастья! А уж Дуплоноженко оценит! Оценит, я уверен!

— Хм… — Евгений Робертович погрузился в раздумья. — А Заблудилов-то согласится?

— Куда он денется, когда разденется! — сострил Ольгерд Юльевич. — Я уже всё обмозговал…

Заблудилова, несмотря на то, что он уже давно разменял пятый десяток, никто не величал Григорием Ивановичем. И для подчинённых и для руководства он оставался Гришей или Гриней. Всё дело заключалось в том, что развитие мозга Гриши остановилось в десятилетнем возрасте на уровне безусловных и нескольких приобретённых условных рефлексов. Гриша умел считать, писать, с грехом пополам читал. Но, будучи племянником всесильного Матвея Борисовича Заблудилова, мэра Краснобубенска, Гриша мог не особенно переживать насчёт своего трудоустройства. Переживал как раз Матвей Борисович. За годы дядиного «мэрства» Гриша сменил с десяток мест. Будучи начальником местной овощебазы, Гриша довёл город до полного отсутствия овощей в магазинах. На посту вице-президента «Краснобуббанка», Гриня умудрился подписать какие-то бумаги, назначения которых он так и не понял. При этом в неизвестном

направлении улетучились бюджетные средства. Поруководил он местной гимназией. Тоже недолго. Пользуясь непроходимой тупостью своего директора, завуч на паях с физруком открыли в гимназии ночной публичный дом, в котором проститутками трудились ученицы старших классов. Намаявшись с родственничком, Матвей Борисович обратил свой взор на таможню. Самурайский к мэру относился с трепетом и взял Гришу без раздумий, определив его начальником отдела таможенных процедур. Здесь Гриша затосковал окончательно. Первые два месяца ушли на то, чтобы научиться включать и выключать компьютер. Затем ещё два месяца Заблудилов добросовестно пытался выучить хотя бы наименования тех самых таможенных процедур. Задача оказалась непосильной — процедур оказалось, ни много ни мало, двенадцать. Поскольку голова у Гриши была не резиновая, то запомнить такое гигантское количество информации ему не удалось. Гриша пожаловался дяде на тяжёлые условия труда и через неделю его кинули на новую должность — заместителя начальника пассажирского отдела. Сотрудники отдела таможенных процедур вздохнули с облегчением. Облегчение испытал и сам Гриша. Не утруждая свой карликовый мозг изучением таможенных правил, Заблудилов с особым рвением отдался делу оформления «челночных» рейсов из Турции и Китая. Тут всё было понятно и прозрачно. Перед началом оформления Гриша собирал у прибывших барыг паспорта, а после придирчиво их листал. Если у него получалось найти в паспорте пятидесятидолларовую банкноту, то обладатель паспорта стремительно покидал таможенную зону вместе со своим товаром. Если таковой в паспорте не обнаруживалось, к непонятливому барыге применялись жёсткие меры. Через пару часов вдумчивого досмотра багажа даже самый несообразительный «челнок» приходил к мысли, что лучше немного раскошелиться, чем остаться ночевать в аэропорту со своим барахлом. И всё вроде бы у Гриши складывалось неплохо, но тут внезапно сняли дядю…

— Смелее, Гриня! — с усмешечкой произнесла секретарша Леночка. Ох уж эти секретарши! Всё-то они наперёд знают, обо всём догадываются! — Евгений Робертович тебя ждёт.

Заблудилов тяжко вздохнул, рванул на себя ручку массивной двери и оказался в кабинете начальника таможни. Лица Самурайского и Яануса не предвещали ничего хорошего.

— Здравствуй, Гриша, проходи, — приветствовал Заблудилова Евгений Робертович. — Не тушуйся, присаживайся. У нас к тебе дело.

— Какое? — облизал пересохшие губы Гриша.

— Важное. Очень важное. Скажи, Гриша, ты как к нашей таможне относишься?

— В каком смысле? — не понял Заблудилов.

— В том самом смысле, — перешёл на патетический тон Самурайский. — В том смысле, что таможня для тебя дом родной. Ведь дом?

— Ага, — на всякий случай согласился Заблудилов.

— Следовательно, — сделал вывод Самурайский. — Ты не откажешься помочь своей родной таможне. Совершишь, так сказать, подвиг во имя…

Евгений Робертович пощёлкал пальчиками, но не найдя нужного термина для предмета, во имя которого по его мнению должен был совершить подвиг Гриня, тяжёло налёг грудью на стол и вперил в Заблудилова пристальный взгляд. Гриша затравленно огляделся. Яанус сидел не шевелясь.

— По глазам вижу — совершишь! — поизучав бегающие Гришины глазки, констатировал Самурайский. — Так вот. На днях к нам приезжает с инспекцией из управления товарищ Галимуллин. Будет интересоваться, как у нас обстоят дела с противодействием коррупционным проявлениям. Но более всего Равиля Маратовича беспокоит вопрос: каковы конкретные результаты? Он желает их осязать. Потрогать руками. И вот здесь ты можешь оказать всей таможне гигантскую услугу.

Гриша представил, как Галимуллин трогает его руками и хихикнул.

— Молодец! — Самурайский истолковал смешок Заблудилова по-своему. — Настроение бодрое! В общем, тебе поручается важнейшее дело. Во время прилёта борта из Турции или Китая к тебе подойдёт барыга, сунет в руку деньги. Ты, естественно, возьмёшь, а тут — Костоломчев! Здравствуйте, гражданин, предъявите содержимое карманов! Что тут у вас? Ага, купюры! Пройдёмте! Мы с Галимуллиным будем в дежурке сидеть. Наблюдать всё посредством телекамер. Вот и результат! Осязай, сколько хочешь! Ну как, усвоил?

Гриша ошарашено глядел на начальника таможни.

— А как же я? — наконец вымолвил он. — Меня же того, посадят…

— Никто тебя никуда не посадит! — не слишком уверенно ответил Евгений Робертович. — С ментами мы договоримся. Помурыжат тебя пару месяцев. Там всё забудется, дело спустят на тормозах. А ещё через месяцок мы тебя назад на работу примем. Кстати, открою тебе маленькую тайну. Я жду приказа о присвоении мне генеральского звания. Сам понимаешь, генералу вряд ли в милиции откажут. Так что, не боись, всё будет тип-топ!