Где ты, Салли?
Шрифт:
Он всех наказал.
10. Жестокий мир
Бабушка Кломп сама уже не выходила на улицу, и Фрек продолжал ходить для нее за покупками. Часто ему приходилось стоять в очереди. Иногда внезапно распространялся слух, что где-то можно было купить то или другое, и тогда все люди устремлялись туда. Бабушка Кломп была уже не в состоянии это делать. Часто, чтобы купить редкие товары, приходилось бороться за свое место в очереди.
Горькая нужда научила Фрека, как постоять за себя. Но когда он видел, как порой люди поднимали шум и, чтобы быстрее добраться до прилавка, чуть ли
Фрек как-то заговорил об этом с бабушкой Кломп. Он опять стоял в одной очереди, где уже наперед было видно, что товар достанется не каждому. Поведение людей напугало его. Они толкали, били и топтали друг друга, даже дрались. Естественно, каждый терпел нужду, это он понимал. Но люди в очереди вели себя, как дикие звери, не считаясь друг с другом.
— Таковы люди,— сказала бабушка,— по природе мы все такие, Фрек. Мы только не любим в этом признаваться. Когда у нас еды достаточно и жизнь во всех отношениях хорошая, это не так заметно. Тогда мы в основном ведем себя прилично. Но теперь, когда идет война и жить стало так трудно, больше появляется другое. Мы — грешники. Мы от природы склонны ненавидеть Бога и наших ближних.
Она снова взяла Библию и прочитала ему, что Бог сотворил человека хорошим и что человек сам избрал грех и отвернулся от Него.
Фрек много размышлял об этом. Он уже не чувствовал себя неловко, когда бабушка так говорила и открывала при этом Библию. Хотя ему не очень хотелось, чтобы другие знали об этом и видели бы его здесь.
Жаль, что люди так поступили там, в Едемском саду. Если бы они остались послушными, то никогда бы не было войны. В этом он был убежден.
Сам того не сознавая, Фрек все чаще мыслил, исходя из библейских истин. Написанное в Священном Писании и зло вокруг него так очевидно совпадали друг с другом. И если бы не пришел Спаситель, Которого обещал Бог, тогда мир безнадежно бы погиб. Чтобы не сомневаться в этом, ему не нужно было смотреть на других людей в очереди. Он находил это и в самом себе. Внутри у него тоже не всегда было все прекрасно...
Иногда он ловил себя на том, что он разговаривает с Иисусом Христом так же, как бабушка Кломп. Например, когда он думал о Салли и задавался вопросом, где его друг находится теперь. И когда он слышал или читал о жестоком терроре немцев в оккупированной Голландии, тогда его сердце сжималось. Или когда они вечерами стояли наготове со своими чемоданчиками в затемненной комнате, потому что была объявлена воздушная тревога, и над Амстердамом, кроме грохота зенитной артиллерии, слышался гул сотен союзных бомбардировщиков, которые были на пути в Германию. Устрашающая неизвестность того, что все может случиться, и напряженность, в которой они жили, приводили его к тому, чтобы искать опору в Иисусе Христе.
Тогда он тихонько молился про себя — так, что другие не замечали этого,— чтобы скорее пришел конец этой несчастной войне.
11. Предательство
В профшколе был один учитель, который не скрывал своего мнения о захватчиках. Другие никогда не говорили об этом вслух и не позволяли ученикам недружелюбно высказываться о немцах или высмеивать членов НСП.
Было неразумно говорить открыто на такие темы в школе, где учились
В школе каждый носил голубую форму, и по внешности нельзя было определить, кто “хороший”, а кто “плохой”. Но кто знал, что они делали в свободное от занятий время и в какой семье они жили? Некоторые, возможно, были членами “Юных штурмовиков” или “Гитлерюгенд”. Приходилось проявлять осторожность. У национал-социалистов, казалось, было очень мало чувства юмора, и они не переносили даже малейшей насмешки. А люди острили, естественно, много.
Они придумывали разнообразные шутки и рассказывали забавные истории о Муссерте и Гитлере. Различные карикатуры, представлявшие в смешном виде этих двух вождей, передавались из рук в руки. Но горе тому, у кого обнаруживали такие вещи не те глаза! Простая карикатура, или нелегальный листок, или пересказ анекдота о Гитлере могли кому-то в конце концов стоить даже жизни. Попасть в тюрьму было просто. А от тюрьмы до концлагеря был только один шаг. А в этом лагере могло произойти такое, о чем простой человек никогда не думал, так что вернуться оттуда невредимым было мало вероятным.
Но учитель, который преподавал у них алгебру и геометрию, казалось, совсем не брал это в расчет. Он не пропускал случая, чтобы не показать ученикам нечеловечное мышление национал-социалистов и не предупредить их против расовой дискриминации. Он считал позорным, что с “определенными голландцами” обращаются, как с неполноценными людьми, и говорил, что никакой народ не имеет права возноситься таким образом над другим народом. Ребята хорошо понимали, что он говорил о евреях, которые подвергались таким беспощадным репрессиям.
— Я пытаюсь научить вас основам математики,— сказал учитель,— это пригодится вам потом для вашей профессии. Но еще важнее, чтобы вы стали честными людьми. Нам нельзя бросать наших сограждан на произвол судьбы. Поэтому вы должны знать об этом. Нужно, чтобы мы после войны могли прямо смотреть друг другу в глаза.
Фрек считал своего учителя очень мужественным человеком, потому что тот не боялся говорить такое вслух, но в то же время ему становилось не по себе.
Разве это может хорошо кончиться? Нет, хорошо это и не кончилось.
Однажды во время урока этого учителя вызвали к директору. Там его ждала группа мужчин из службы безопасности, которые арестовали его и увели.
Это мальчики узнали потом от других учителей, потому что об этом, естественно, шли разговоры.
Немцы могли бы арестовать учителя по математике и дома, но они это, видимо, сделали специально в школе, чтобы нагнать страх на его коллег.
Мальчишки спорили о том, кто из них предал учителя, но они это так и не узнали. Кроме того, были еще классы, в которых можно было искать предателя.
Так росло недоверие друг ко другу. С кем можно было еще говорить открыто? И где можно было это делать без опаски? И стены могли иметь уши! Враг тоже слушал.
Одно Фреку в всяком случае стало еще понятней: во время правления “нового порядка” — как национал-социалисты называли “светлое будущее”, к которому они стремились,— честно высказывать свое мнение не полагалось.
12. Английская радиоволна
Война для немцев становилась все труднее. В начале они одерживали одну победу за другой. Поэтому Гитлер стал очень самоуверенным. Он думал, что весь мир станет его собственностью. Но ему пришлось в этом очень разочароваться!