Где же Лизонька?
Шрифт:
Между двумя железнодорожными станциями всего километра два. Мой дом стоит на второй улице от железнодорожной ветки примерно посредине. Зимой, когда нет листвы, из окна дома видны проходящие электрички. В темноте это завораживающее зрелище. Светящаяся огнями лента поезда быстро проскальзывает среди заснеженных деревьев и скрывается из видимости, мерцая огоньками последнего вагона. Мне нравится смотреть на этих светящихся змей. И, хотя я и сама частенько езжу в этих же поездах, – когда я гляжу на них из окна, мне кажется, что это отсвет какой-то другой, незнакомой и непременно чудесной жизни.
*
Мы с Мартином немного не дошли до южной платформы, пересекли железнодорожные пути, и почти сразу
Поэтому наше сегодняшнее гулянье, хотя и совсем близко к светящейся огнями платформе – глубже пары десятков шагов я не захожу, – это мой настоящий подвиг ради Мартина, который безумно любит лес в любое время дня и ночи. Он с полным восторгом, на который только способна его молодая жизнь, мотался вправо и влево от тропинки, что-то рыл, почти закапываясь в снег, за кем-то гонялся в ночи, ловил снежинки, терялся из виду и вдруг возникал прямо передо мной с какой-то дубиной в пасти, предлагая мне закинуть ее подальше. Я закидывала, и он мчался за ней, но часто возвращался с другой совсем дубиной.
Наконец я решила, что моя совесть чиста и пора возвращаться. Я кликнула Мартина и обернулась, чтобы убедиться, что он бежит со мной. Он стоял на тропинке с палкой в зубах и печально глядел на меня.
– Марка, мне на работу завтра, давай скорее, – сделала я «строгий» голос. – Завтра пятница, скоро выходные. Вот в выходной придем днем и нагуляешься. В лесу по ночам только волки ходят и разбойники. Ты хочешь попасть к разбойникам? Я – нет! Ты же у меня еще тот защитник! Так что давай быстро за мной, и не будем искать приключений на свою голову.
И я развернулась по тропинке обратно к огням.
Приключение на свою голову
На выходе из парка Мартин догнал меня, но тут же отскочил в сторону и исчез за густым кустом, который рос в нескольких метрах от тропинки. Вдруг я услышала повизгивание пса, доносившееся из-за куста. Я, всеми силами стремясь домой, уже раздражаясь, приказала Мартину вернуться. Но пес не реагировал и продолжал тихонько поскуливать.
– И не надейся, я не пойду за тобой, там снег глубокий. Пошли уж скорей! – почти умоляла я. Бесполезно. Противный пес возился за кустом и не собирался выходить.
Обреченно вздохнув, я сошла с протоптанной тропинки и полезла к кусту, проваливаясь по колено в снег. Вдруг, не доходя пары шагов, я увидела ногу лежащего человека…
Это была стройная женская ножка в тонком чулке и в лакированной туфле на высоком тонком каблуке. Это было все, что я могла разглядеть с моего места, – остальное тело скрывалось за кустом. Еще был виден край шубки, прикрывающей колено до середины. Я стояла, полностью остолбенев, наблюдая, как снег ложится на ногу и не тает. Мартин выскочил из-за куста и, поскуливая, прижался ко мне. Я чувствовала что-то похожее на ужас, еще не успев осознать происходящее.
«Убийцы!» – мелькнуло в голове. И вот тут я поняла, что такое настоящий ужас. Такой можно испытывать только в детстве или во сне. Сознание полностью отключилось, в глазах почернело…
Сорвавшись с места, я даже не заметила, как очутилась за железной дорогой и нырнула в снег за железнодорожной насыпью. Хотя я пробежала совсем немного, у меня потемнело в глазах и я совершенно запыхалась. Все-таки «несколько за пятьдесят»… Главное, что сработала интуиция и я не помчалась дальше на открытое пространство. В этом случае выходящие из леса люди меня бы непременно заметили, несмотря на белую куртку и шапку; а убежать не хватило бы сил. Во мне не было даже тени сомнения, что эти люди представляют опасность. Позже, обдумывая произошедшее, я поняла, что подсознательно я боялась стать «свидетелем», которых, как известно, не оставляют. Но где же Мартин! Охваченная ужасом, убегая, я побоялась вслух позвать его за собой. Ох, слава Богу, он лежал рядом в снегу, виляя хвостом и радуясь, что с ним побегали наконец. Мне было очень страшно, но возможность осознавать происходящее восстановилась. Тяжело дыша, я осторожно осмотрелась и попыталась высунуться из-за насыпи и посмотреть на другую сторону железнодорожного полотна. Насыпь довольно высокая, да еще на ее склоне заросли кустов, – поэтому, чтобы что-то увидеть, мне пришлось встать на колени и, раздвигая ветки кустов, осторожно высунуться.
– Закрой лапой нос и лежи тихо, – приказала я Мартину.
Сбежала я вовремя: как раз в эту минуту на освещенную часть тропы вышли два человека. Я разглядела двоих мужчин в черных куртках и черных круглых вязаных, с виду одинаковых шапках. Впрочем, с моего расстояния, сквозь пелену густого снега, в боковом свете недалекой платформы, все цвета были черными и вся одежда одинаковой. Они о чем-то переговаривались, но густой снег приглушал звуки, и, несмотря на тишину, я не могла разобрать ни слова.
Все, о чем я могла думать, – это как остаться незамеченной и при малейшей возможности убежать в сторону дома. Мне бы только добраться до начала улицы, которая была хорошо освещена.
Тем временем те двое, не задерживаясь ни на секунду, сошли с тропинки в глубокий снег и проделали необходимые несколько шагов по направлению к телу. Я могла заметить, что один был крупнее, выше другого и шире в плечах. Он скрылся за кустом и исчез из моего поля зрения, но тут же появился, неся женщину на руках. С помощью напарника он переложил тело себе на плечо и понес как куль. Я смогла увидеть свисающие длинные темные волосы и руки без перчаток.
Мужчина добрался до дорожки, идущей между платформой и лесом, и направился по ней к дальнему концу платформы. Вдруг он остановился и осмотрелся – я нырнула в снег. Потом послышался окрик, в котором я разобрала слова: «Посмотри там… Сумку ищи». Тот, который поменьше, некоторое время что-то высматривал вокруг куста, потом, крикнув первому: «Есть!» – догнал его, неся в руках, насколько я могла разобрать, небольшую женскую сумку или предмет, похожий на женскую сумку. Через пару секунд они скрылись за платформой.