Где же ты, Орфей?
Шрифт:
На этаже Андромеды теперь было куда более шумно, люди тоже гуляли, но ни один из них не выглядел беззаботным. Это были люди, чье пребывание здесь постоянно оставалось под страшным, смертельным знаком вопроса. Они очень серьезно относились к своей работе и никогда не переставали ее обсуждать.
Я знала, что Андромеда откроет мне. Она никогда не ходила гулять, не сидела в кафе или перед телевизором. У Андромеды во всякий момент времени находились дела поважнее. Обычно они делались дома и с раздражением. Вот и сейчас, когда Андромеда
— Твоя девчонка — просто чудовище, — сказала она еще прежде, чем я переступила порог.
— Добрый вечер, Андромеда. А почему она чудовище?
— Зайди и посмотри сама.
Пожалуй, я вполне могла счесть эту фразу приглашением, поэтому и прошла в коридор. Андромеда указала рукой на комнату. Дверь была закрыта, и Андромеда излучала по поводу нее такую тревожность, что не хватало цепей и замков, которые обвили бы эту бедную дверь. Словно за ней правда скрывалось чудовище с зубами и когтями. Я читала книжки о таких. Они и вправду могут выглядеть, как девушки, попавшие в беду.
Краем глаза я увидела кухню. На столе было разложено множество тетрадей и листов с таблицами, сверху кто-то присыпал это все ручками, линейками и карандашами. Холодным светом горел экран ноутбука, который предал Андромеду в последний момент и оставил от ее расчетов одну синеву. С ней такое случалось часто. И она переделывала все вручную, красивым почерком вписывая каждую цифру в нужное ей место. Андромеда делала то, что мне казалось скучнейшей на земле работой — сводила показания. Орфей счел бы это занятие прекрасным и упорядочивающим. Но он считал прекрасными и осиные гнезда.
Я посочувствовала Андромеде, но поняла, что лучше ей об этом не говорить.
— Если заберешь ее, я буду благодарна.
— Не заберу. Мне некуда ее забрать.
— Я так и думала.
Я несмело шагнула к двери, за которой скрывалась Ио, приоткрыла ее, желая сделать это аккуратно, и услышала надсадный скрип, разозливший Андромеду. Она ушла на кухню, издав несколько недовольных вздохов.
На кровати перед Ио была огромная тарелка с едой. На ней сверкали бочками фрукты, источали возбуждающий аппетит запах колбасы и сыры, было немного риса и немного макарон, и словно бы миниатюрное озеро кетчупа, в который Ио макала картошку. Люди со Свалки всегда едят.
На этой огромной тарелке творился хаос. Она напомнила мне Зоосад, с перемешанной в нем историей. Пахло вкусно и в то же время так неопределенно, что почти отвратительно. Как если бы много свежей еды выбросили в мусорную корзину.
Ио подняла голову, тряхнула длинными рыжими волосами, и их кончики прошлись в опасной близости от кетчупа. Она запихнула в рот ровно половину небольшой картошины. Ио ела с каким-то жутковатым аппетитом.
— О, — сказала она. — Привет и спасибо.
— Я уже ела.
— Тогда все равно садись.
Мне вдруг стало неловко, и я поняла, что не могу просто спросить у нее про Ясона. Ио, казалось, неловкости не знала. Она сидела на чужой кровати, словно на своей, была в одних трусах, но оголенная грудь смущала ее так же мало, как перевязанная нога. Над корабликами, нарисованными на белье Ио, возвышалась летающая тарелка, вытатуированная на белой, как снег, коже.
Я села рядом и стала считать рассыпанные по тарелке ягоды. Ио обняла меня, словно мы были старыми подругами. Ее волосы пахли дешевым шампунем, и этот запах мне понравился.
— Ты меня не выдала. За это тебе спасибо. Земля будет благодарна тебе в перспективе.
— Правда?
— Ну, посмотрим, что из меня выйдет.
Ио белозубо улыбнулась. Казалось, она не понимала, что была на волосок от смерти. Ио выглядела не просто излишне, а почти невероятно самоуверенной. На ее обкусанных ногтях был облезший красный лак, но это выглядело не как досадная неряшливость, а как ее особый стиль.
— И спасибо, что оставила дневник.
— Все, не благодари, пожалуйста, — сказала я. — Мне приятно, но неловко.
Я потянулась к винограду, и тут же получила от Ио по руке.
— Ты же сказала, что не хочешь есть.
— Андромеда считает тебя ужасной.
— А мне она нравится, — Ио засмеялась. Я заметила, что дневник все еще находится у нее под подушкой, и иногда Ио посматривает на него. Наверняка Ио поняла, что я его прочитала. Но в этом не было ничего страшного. Я не понимала самого главного. Что до жизни мисс Пластик — было здорово, что она осталась и в моей памяти.
Я не знала, как подступиться к Ио, но она решила за меня.
— Рыжая — это я. Ты же прочитала дневник, верно?
Ио улеглась на кровать, положила тарелку к себе на живот и продолжила есть.
— Дружба — это правда навсегда, — сказала Ио, а затем соскользнула с этой серьезной, болезненной темы, как ни в чем не бывало. — Так вот, но ты же хотела отнять дневник не из любопытства.
— Нам с Полиником нужна была помощь. Мы так и говорили.
— Извини, я не очень-то вас слушала.
— Понимаю. В общем, у меня есть брат.
— Ага, клево.
— Но на самом деле он не совсем есть.
— Вот это уже не очень.
— С ним случилось то же, что и с отцом твоей подруги.
— Ладно, понятно.
Ио старалась говорить цинично, словно бы все это ничего для нее не значило, но я видела, что у нее доброе сердце. Ио смотрела на меня, ожидая, что я попрошу помощи. И она была к этому готова.
Я хорошо понимала добрые намерения людей, это было, наверное, самым примечательным во мне. Хотя Орфей и говорил, что я вижу окружающих несколько однобоко. Я достала листовку и раскрыла ее перед Ио. Без сомнения, она узнала ее и задумчиво кивнула.