Геббельс. Портрет на фоне дневника.
Шрифт:
11 марта 1933. Днем я был у фюрера. Рейхспрезидент только что подписал указ, по которому черно-бело-красный флаг и свастика превращаются в знамя рейха. Какой немыслимый триумф! Наш презираемый, обруганный и осмеянный флаг становится символом рейха.
Такого не ожидал даже Геббельс. Все более порабощаемый Гитлером президент страны объявляет партийный флаг нацистов государственным знаменем Германии. Ставя знак равенства: партия равна государству. Но, выходит, и не предполагая на будущее возможности новых выборов, победы иной партии. Вот шаг – один из тех роковых, что укрепляли власть нацистской
14 марта 1933. Теперь перестройка в министерстве идет с поразительной быстротой, только по углам еще визжит едва внятно вымирающая чиновничья плесень.
17 марта 1933. Кто только не предоставляет теперь себя в распоряжение нового государства!.. Опасны те, кто только сейчас украшает себя свастикой… Радио теперь исключительно в руках государства… Я предпринял уже серию увольнений…
Как ни успешно для национал-социалистов прошли выборы, но их итог – 17 миллионов голосов – был недостаточен, чтобы получить в рейхстаге большинство и утвердиться в своем единовластии. Их противники социал-демократы оказались даже популярнее, чем на предшествующих выборах в ноябре 1932-го. Католическая партия «Центр» тоже укрепилась большим, чем прежде, доверием избирателей. И разгромленная компартия – ее активные функционеры были либо расстреляны, либо брошены в тюрьму и в концлагеря, спешно сооруженные Герингом, – удержала за собой около 5 миллионов голосов. По-прежнему Москва запретила немецкой компартии объединяться в предвыборной борьбе с социал-демократами – «социал-предателями».
Опрометчиво заявил Геббельс: «Нация отдастся нам почти без борьбы». Прав он был, когда записал в дневнике: в рейхстаге «абсолютного большинства мы никогда не получим. Надо искать другие пути». Другие пути теперь – это насильственный захват власти Гитлером, чтобы, разгромив все, что стоит на его пути, воплотиться в диктатора. Ближайшей задачей стало: получить чрезвычайные полномочия.
«У нас грандиозный план праздничного открытия нового рейхстага в Потсдаме. Там будет символическое представление нового государства» (16.3.1933). Эта торжественная церемония призвана была укрепить власть Гитлера.
И вот первое после пожара заседание рейхстага – в Потсдаме, в Гарнизонной церкви, где покоится прах Фридриха Вильгельма I и Фридриха Великого. Дата открытия рейхстага 21 марта означала связь этого события с первым канцлером немецкой империи, создателем могущественной Германии – Бисмарком, открывшим первый в истории Германии рейхстаг в этот день в 1871 году. Словом, помпезное мероприятие призвано было демонстрировать преемственность власти Гитлера, наследующего первым величинам немецкой истории.
Торжественность заседания укрепляла фигура старого фельдмаршала Гинденбурга. Еще недавно «враг», «старый козел», который должен убраться с дороги, он теперь, заласканный почестями, стал политической куклой в руках нацистских заправил. «Все встают с мест и радостно приветствуют седого фельдмаршала, который протягивает руку молодому канцлеру. Исторический момент… Гинденбург возлагает лавровые венки на могилы великих прусских королей. Штандарты с нашими орлами высоко вздымаются. Снаружи гремят пушки. Теперь звучат барабаны. Президент поднимается на трибуну с фельдмаршальским жезлом в руке и приветствует рейхсвер, отряды штурмовиков, СС и «Стального шлема»…
Гитлер – «он в замечательной форме» после укрепившего его власть потсдамского торжества – тотчас затребовал чрезвычайных полномочий
24 марта 1933. «Центр» и даже государственная партия принимают закон о предоставлении чрезвычайных полномочий правительству. Он рассчитан на четыре года и дает правительству полную свободу действий.
Только депутаты социал-демократической партии проголосовали против. Подавляющее большинство депутатов, поддержавших требование Гитлера, сознавая это или нет, по существу согласились на самоуничтожение парламента. И как социал-демократическая партия, так и те партии, что поддержали Гитлера, оказались обречены на самороспуск или терроризировались и подверглись запрету. Их имущество было присвоено нацистами.
В марте же 1933-го, когда запрещена и объявлена вне закона коммунистическая партия и коммунисты брошены в тюрьмы и лагеря, Сталин возобновляет торговлю с Германией.
«Теперь мы конституционно господа рейха», – пишет Геббельс. Но чтобы быть на деле «господами», им как раз и нужен статус, сводящий конституцию на нет. Покуда что указам Гитлера требовалось формальное принятие их кабинетом министров. Это препятствие к неограниченной власти оказалось достаточно быстро преодолимым: «В кабинете авторитет фюрера теперь полностью признан. Голосование проводиться больше не будет. Решает фюрер. Все идет много быстрее, чем мы отваживались надеяться… Наконец-то мы у власти…»
Рейхстаг утратил свое назначение – законодателя. Не был возвращен в свое мощное, символическое здание, выгоревшее внутри. Оно оставалось невосстановленным. Не было на то нужды у правителей. Рейхстаг стал декоративным органом, его малозначащие заседания проходили в здании Оперы Кролля.
Казалось бы, ведь был еще президент – высшая власть. Но призвавший Гитлера к руководству дряхлеющий, недееспособный 86-летний Гинденбург не был ощутимым препятствием рвущемуся к диктаторской власти Гитлеру. Он был использован нацистами, пока был жив, до его кончины оставался год с небольшим [35] .
35
У. Ширер приводит слова Алана Буллока, английского историка: властью в великой стране завладели отбросы общества, хозяевами ее ресурсов стали уличные банды.
Насыщенный событиями март 1933-го еще не исчерпался. В последние дни месяца – первая антисемитская массовая акция нового правительства. Указами Гитлера евреи уже были уволены с государственной службы, из университетов, ущемлены в сфере свободных профессий. Но Гитлеру не терпелось продемонстрировать открытую кампанию преследования евреев. Он поручил проведение ее Геббельсу. И тот включил жанр погрома в свою компетенцию министра просвещения, культуры и искусства – «всего, что относится к вдохновению».