Геленджик и пришельцы
Шрифт:
На заборе повис жёлтый половик. Из которого торчало четыре длиннющих шипа чёрной акации.
Котёнок вырвался из рук и поволок свой обед в заросли.
— Видишь, у меня тоже есть шипы. Как думаешь, приживусь я здесь, Инга? — улыбнулся Расни несмело.
Та не смогла ответить, только отступила назад и скрыла лицо за дубовой корой.
Он посмотрел вслед мелкому:
— Старик Еонт рассказывал, что воин после смерти превращается в то животное, имя которого носит. И хранит своих родных от беды.
— Всё равно не стоило
— А я должен был стать воином, — продолжал Красный Кот, пробираясь между железным забором и плотно припаркованными машинами. — Чёрный Бык побывал всего у трёх племён, его наградили татуировками за то, что помог построить мост, принёс кабана и срезал голову соседского травника. Это вообще не подвиги! Посражался бы он с теми гигантскими змеями на острове реки Бурак, или выследил тигра-людоеда, или попробовал примирить между собой улу-айёров и оло-айеров, которые десятилетия враждовали из-за скалы с железной рудой.
Бельсерафов кругом становилось всё больше. Они заметили потерю товарища и выбирались из окрестных гостиниц, рыскали в поисках неведомого противника. Над «Мицубиси», под которым прятался Расни, просвистел один, другой, третий.
— Да-да, а ты весь Калимантан обошёл и покрыт наколками с ног до ушей, но до сих пор не воин, — возвела очи горе собеседница. — Слушай, давай уже продвигаться, скоро здесь от лент дышать нечем будет!
Охотник перекатился под соседнюю машину, прополз под следующей.
— Меня изгнали из родного племени за то, что не могу срезать головы. Отец дал мне такой шанс, когда я его спас, но эта проклятая слабость!..
— При чём тут слабость? Нерушимый Запрет, «Не убивай разумных», — Инга поправила очки, которых не было. Пегая морда тыкалась в дорогу рядом с их укрытием и поводила усами. — Ты не мог бы думать потише? Надоело нытьё.
— Сама чужие мысли подслушиваешь.
Стоило ленте прошуршать дальше, Расни перевернулся на живот, достал ножик и принялся мастерить стрелки из шипов.
— Лёгкие слишком и тупые, — ворчал он. — Разве что с близкого расстояния, да получше дунуть, а вот здесь надрез сделать, чтобы хоть полдозы вошло…
Опять начал мешать состав в плошке.
— Ты бы побольше нахимичил и положил в пакетик, под рукой же валяется, — заметила Инга. — О господи, советую яд в целлофане хранить! С кем поведёшься…
Расни сцапал пакетик, перелил в него яд и завязал. Дождавшись, когда враги немного успокоятся, даяк вынырнул из-под машины и перемахнул забор. По зелёнке было красться как-то привычнее.
Переулок наконец кончился, впереди раскинулся широкий проспект, весь закатанный в асфальт. Посередине его стояло здание, похожее на кусок сахара, одноэтажное и белое. Штаб МЧС с надписью «Предотвращение, спасение, помощь». Очень далеко, недосягаемо.
Кабардинка, ул. Партизанская
Расни перебрался через палисадники и спрятался в кроне ясеня,
Бельсерафы решили отборные силы бросить на поиски того, кто смог уложить четверых из них и остаться безнаказанным. Они что, со всего города налетели? Здесь кружились и жёлтые, и оранжевые ленты, и такие, которые до сих пор не встречались — гораздо крупнее и темнее по окраске, свекольные и бурые, метра по четыре каждая.
Железные раздвижные ворота были приоткрыты, на них красовались звёзды о четырёх лучах. Через проём пробивался свет ламп, хотя во всём городе свет отключили, — видимо, стоял электрогенератор на случай аварии. Внутри наверняка лежат люди, которых наверняка охраняют.
Десяток лент постоянно носился взад-вперёд мимо, заглядывая в каждую щель. Враги шныряли через окна престижного гостевого дома, сидели на фонарях, высовывали усы из-за заборов.
— Незаметно прорваться не получится, — подытожил Расни. — Придётся драться, но их многовато.
— Да уж! Когда я была в такой переделке?
Инга вспомнила, как они с Доктором в 2049 году сражались против роботов-хирургов, ботов-поваров и прочей механической нечисти, огромная больница, бесконечный блекло-синий коридор…
— Калимантан сейчас выглядит не лучше, чем Неклида, — грустно улыбнулся Доктор. — Сплошная пустыня.
— Почему? — спросила Инга.
— Потому что так ведёт себя человечество, которое я зачем-то постоянно спасаю, — с досадой махнул Доктор. — Уже в твоё время древних джунглей на острове почти не осталось, их заменили пальмовые плантации. Каждые несколько лет пальмы сжигали, чтобы добиться лучшего урожая. Почва истощилась, стали применять стимуляторы, выжимая её до конца. После последнего крупного пожара там только песок.
Инга задохнулась от ужасного предчувствия. Она поняла, к какой катастрофе может привести это воспоминание, но забыть не получалось — Расни ухватился за него, вытягивая в верхние слои восприятия образ.
Карта будущего мира, на которой вместо цветущей земли — мёртвые барханы.
Даяк выронил трубку и закрыл лицо ладонями. Сумпитан скользнул по веткам куда-то вниз, стукнулся об асфальт. Пролетавшие мимо ленты тут же навострили усы, начали рыскать вокруг ясеня.
— Эй, ты чего! — Инга попыталась встряхнуть парня за плечи, но лишь обожгла его холодом. — Смотри, нас окружили, надо скорее прорываться к воротам, надо отбиваться!
Треугольные морды тыкались в крону, из-за заборов, из гостиниц летели ещё.
— Вы! — простонал он. — Вы, белые, погубили Остров! Сначала выгнали племя с земли, отняли у нас последнее. Потом уничтожили леса, засадили своими пальмами. Превратили мой край в пески! И ты хочешь, чтобы я тебе помогал?! Да умрите вы все!
— Расни, очнись! — взмолилась Инга. — Что ты впадаешь в истерику, как фифочка?
— Не смей называть меня девчонкой, — разозлился тот.
— Ты — это я. Девчонка.