Ген Альфы
Шрифт:
– Дэвид, присядь. Пожалуйста, – коснулась она места рядом с собой. Немного поколебавшись, он всё-таки сел. Потянувшись к нему, Джесс погладила его по щеке. – Ты не просто меня ненавидишь, у тебя остались чувства ко мне? И это настолько смешалось в тебе, что ты не чувствуешь разницы?
– Помнишь нашу одержимость? – вздохнул он. – У которой ноги тоже росли от ведьмовских шашней с кем-то кому это было выгодно? Так вот, та зависимость частично осталась и я не могу её изжить. Но ненависти во мне больше, потому что я ненавижу и тебя и себя за это. Но хуже ненависти – разочарование, оно было настолько сильным, что я днями не чувствовал вкуса пищи и разницы
– И всё? – пристально всматривалась в него она.
– А если нет, ты готова меня утешить и утешиться сама? – с горьким сарказмом в голосе поинтересовался Дэвид.
– Нужно всё-таки лечь и попробовать заснуть, – Джесс снова погладила его по щеке, улыбнувшись с нежной грустью.
– Мне уйти? – не шевелился Дэвид.
– Как хочешь. Только здесь вдвоём будет тесно.
– Тогда я останусь, – лёг он под стенку. Джесс примостилась с краю. – Повернись ко мне, – через время прошептал Дэвид. Она повернулась, подползла ближе, обняла, уткнувшись ему в грудь, и стала слушать биение его сердца. Которое волей-неволей всё-таки её усыпило, а его заставило провалиться в сон её размеренное дыхание рядом с ним.
Когда она проснулась, за окном было явно не пять утра, а по меньшей мере восемь. Дэвид оставался лежать рядом, он не спал, но глаза его были закрыты и желваки ходили ходуном.
– Ничего не говори и не шевелись, – выдавил он сквозь зубы.
– А что будет если я пошевелюсь? – вопреки его требованию, потянулась Джесс. – Ты сорвёшься? Займёшься со мной сексом, а потом убьёшь от злости? Я не хочу, чтобы ты сдерживался, Дэвид.
– Поверь мне, будет только хуже. Я не хочу жить с мыслью, что моя бывшая жена дала мне из жалости и в память о прошлых чувствах.
– Тогда не думай. Ты ведь это затеял не ради овсянки на завтрак? У тебя ко мне одни многоточия, ты хочешь разобраться, чтобы найти покой. Так давай разберёмся, я не могу смотреть, как ты мучаешься, и жалость тут ни причём, – и Джесс поцеловала его в губы, смело скользнув языком ему в рот.
… Дэвид дал себе волю, что вылилось в страстное занятие любовью, которое растянулось на несколько часов, доведя Джесс до изнеможения и сломав старую кровать Вейна.
– Она держалась очень мужественно, – улыбаясь, выдавила Джесс.
– Ты тоже, – шумно дыша ей в ухо, прошептал Дэвид. – Я захочу это повторить.
– Не будем это обсуждать. Пусть всё идёт своим ходом. Ты не против? Что мне сделать вначале, выгулять пса или приготовить тебе завтрак? – вернула она себе беззаботный вид.
– Обед ты хотела сказать? С Бастером я погуляю сам, не уверен, что бедняга дотерпел. … Тебе ведь было хорошо со мной?
– Мне всегда было хорошо с тобой в постели, Дэвид. Но, кажется, мы договорились с тобой это не обсуждать.
Вечером это повторилось снова. И на следующий день тоже. До самого вечера пятницы. Дэвид покидал дом, только для того, чтобы выгулять собаку. Вечером она стала собираться, пока Дэвид не перегородил выход:
– Только не говори мне, что собралась домой.
– Я хотела проведать мальчиков и ты оговорил в условии только будние дни, – закусила губу Джесс, а Дэвид похоже затеял с ней игру в гляделки, кто кого пересмотрит.
– Брось, Джесс, – она конечно проиграла. – Я хочу, чтобы ты осталась. Эффект от терапии ещё очень слабый, ты не можешь уехать.
– Хорошо. Я не против.
Через четыре дня явился Уэс. Накинувшись на неё с вопросами, подгадав момент,
– Ты не приехала на выходные! Мы волнуемся! Что здесь происходит? Пара коротких слов по телефону меня не утраивает!
– За эти дни Дэвид ни разу не ездил на работу. Мы готовим еду, занимаемся любовью, много. Гуляем с псом и не говорим о чувствах. … Я думала, что он насытится и его отпустит, знаешь, что-то вроде прощального секса. Но, кажется, Дэвид лечит мной свои иссушенную душу. А я заполняю им свою пустоту. И нам вроде даже как очень хорошо. Можешь не комментировать.
– Не буду. У меня дар речи отняло, – ответил Уэс, покосившись на возвратившегося Дэвида. – В эту субботу прилетает Кэсси! – нарочито громко произнёс он.
– Я её встречу! – кивнула Джесс, расцветая мыслями о дочери. Дэвид же заметно помрачнел. Почти не поддерживал разговор с Уэсом, и всем своим видом не скрывал, что ждёт не дождётся, когда тот уйдёт. Затем, найдя причину долго сидел в своём рабочем кабинете, а вечером спросил её прямо в лоб:
– Значит, ты всё-таки уедешь?
– Чтобы встретить свою малышку и отвести её домой. Хочу немного побыть с ней. … Разве я тебе ещё не надоела за столько дней? – пошутила, улыбнувшись Джесс, но Дэвид, по-прежнему, хмурился. Джесс поцеловала его в шею, стала покрывать поцелуями его грудь, каждый шрам, спускаясь ниже.
– Так едем со мной? – выдохнула она, дойдя до пупка.
– Мне интересно, когда надоест тебе, – всё ещё серьёзно произнёс он.
– Мне остановиться? Будем усложнять разговорами? Тебе не нравится?
– Чёрт, женщина, ты же видишь, что нравится. Но я хочу поговорить. Сейчас!
Джесс села на пол у его ног, сложив руки на коленях, всем своим видом демонстрируя желание слушать, выразительно глядя на него своими грустными зелёными глазами.
– Все эти десять дней ты такая ласковая и нежная, мягкая, заботливая, что охренеть можно, ты в жизни такой никогда не была, и все эти десять дней я хожу как пьяный. Мы похожи на озабоченных психов! Я думаю, это из-за того, что мне паршиво без тебя, а тебе паршиво без него и мы, наконец, совпали в своих проблемах. Но я боюсь, Джесс, что ты сорвёшь с меня этот временный обезболивающий пластырь, и я снова буду переживать этот дикий кошмар!
– Каких ты хочешь от меня заверений? Существуют ли такие слова, способные тебя успокоить? … Полгода назад, когда умер Рой … часть меня умерла с ним. Но другая часть, болтающаяся в пустоте осталась, и эта часть помнит тебя, ты нужен этой части меня, чтобы эта пустота не свела меня с ума. Да, ты гасишь мою боль, а я гашу твою, но мне нравится растворяться в тебе, ласкать тебя, чувствовать тебя. Это приносит мне ощущение, окутывающей меня радости. И я не хочу прерывать это состояние. Хочу видеть твои прекрасные глаза, слышать голос, переживать каждое твоё прикосновение. И замирать, остро ощущая, что я живу. … Неужели будет лучше загибаться где-нибудь по отдельности, взращивая обиды, умножая боль и выть от одиночества? Если нам хорошо вместе, почему бы не держаться друг за друга? Ты сможешь остаться со мной несмотря на душевные раны и унижение, которые я тебе причинила в прошлом? Ты сможешь дать нам шанс, Дэвид, продолжать жить и наслаждаться каждым днём, ведь мы не знаем сколько нам их отпущено? Ты сможешь простить меня глубоко внутри себя? Потому что я хочу дать нам этот шанс. И плевать, что скажут, как нас назовут, какое мнение сложат – они не знают, что чувствуем мы. … С чего ты взял, что я тебя не любила и это чувство во мне исчезло?