Ген луны - 2. Закат и Восход
Шрифт:
— Ты думаешь, что нам стоит браться за охрану этих инфузорий? – хмыкнул Ларк, когда они с Лилу незаметно скользили в тишине коридоров, направляясь к кабинету ректора.
— Да, дорогой, — прозвенела девушка в ответ. Ларк поморщился:
— Прекрати меня так называть. Я же твой брат, а не муж, — он нервно дернул плечом. Лилу засмеялась:
— А тебя это разочаровывает?
— Да я бы не сказал. И потом, зачем ты все-таки согласилась принять их предложение? Не уверен, что мы сработаемся.
Девушка остановилась, и повернулась к брату:
— С чего такие выводы? –
— Только не говори мне, что ты не заметила, как они на нас смотрят. Эти простейшие боятся нас и не доверяют. Каким образом мы будем за ними присматривать, если они будут все время пытаться сбежать? А я в этом уверен, — он сузил глаза.
Лилу хмыкнула:
— Ты слишком далеко заглядываешь Ларк, и при этом все время забывашь одевать очки. Похоже, ты плохо пригляделся к нашей подопечной.
Ларк ухмыльнулся:
— Зато ты успела разглядеть ее с ног до головы.
Лилу промолчала, лишь наградила брата хитрым красноречивым взглядом, который говорил: «А сам-то!», на что тот лишь протестующе замотал головой:
— Наглая ложь. Я на нее даже не смотрел.
Его сестра улыбнулась еще хитрее, и сказала:
— А разве я говорила, что-то про Лолиту?
Ларк отвел взгляд, и ответил:
— Ты болтаешь чушь... Что ты имела ввиду, когда сказала, что я «плохо к ней пригляделся»? – сменил он тему. Девушка еще раз покосилась на него, и ответила:
— Ты был так «внимателен», что не почуял запаха, который от нее исходил. Причем тот же аромат исходил от Александра. Впрочем совсем слабый, почти полностью забиваясь его собственным. Тебе это о чем-то говорит? – спросила она. Ларк потряс головой, и кивнул:
— Это значит то, что Александр ее создатель, или...— он пожевал губами, подбирая слово, — Любовник. Ведь как известно, воспитие крови себе подобного – это или убийство, или превращение человека в вампира, или особый ритуал, который происходит только между возлюбленными . И если они оба еще живы, то...
— ...они вместе, — закончила за него Лилу. – Но ты прав только на половину.
— Почему? – удивился Ларк. Лилу превосходственно хмыкнула, и подняв палец вверх, сказала:
— Ты наверное не обратил внимания на то, что глаза у них абсолютно одинаковые. В плане цвета.
Ларк поперхнулся.
— Да-да, Александр и ее создатель, и возлюбленный одновременно. Не ожидал, правда? – смех девушки веселым колокольчиком разнесся по пустому коридору. – Ведь по идее, такого между создателем и его ммм...жертвой не может быть, потому что создаваемый всегда будет ниже того, кто его создал, а значит и отношения должны складываться в духе «старший и младший», но это...интересно. Их отношения явно не на уровне «брат-сестра».
— С логикой у нее все впорядке, — едва слышно пробурчал Ларк. Лилу скрестила руки на груди, и глядя на брата, сказала:
— Именно поэтому я и согласилась. Эта Лолита – крайне занятная игрушка, чья схема механизма все еще не выстраивается у меня в голове, хотя я немало за свои двести лет переломала таких. В ней явно есть какой-то секрет, и я узнаю, чем же все-таки такого аристократа по происхождению как Александр, привлекло это зауряднейшее по своей сути человеческое существо.
====== Соседи ======
— Фр-р-р...Кира, я больше не могу... – фыркнула Лолита, и
— Лола, нам нужно найти информацию об этой чертовой войне между вампирами Среднего и Южного побережья, иначе с нас завтра Крейн живьем кожу снимет, — сказала Кира, подпирая голову рукой, и лениво переворачивая огромный лист. Девушки находились в библиотеке, где битые три часа пытались найти хоть какие-нибудь сведения для школьного доклада по истории. Тема была самой заброшенной и малоосвящаемой во всей школьной программе, потому о таком неприметном событии, как битва между двумя небольшими побережьями в те времена почти никто никаких записей не оставил, что очень усугубляло поиски.
— Слушай, может у Роя спросим? Он у нас в этой сфере хорошо соображает, — зевнула Анна. Кира обреченно покачала головой:
— Уже спрашивала. Он сам не знает про это практически ничего, и сейчас сам ищет сведения по этой битве, находясь в шоке от «своей темноты», как он сам выразился.
— О-о черт...— простонала девушка, снова падая носом в бумаги, — Как же я «люблю» Крейна.
Кира хихикнула, и взглянув на открывшуюся страницу, вдруг истошно завопила:
— Лола-Лола!...Я ее нашла!
Ровенская с перепугу чуть со стула не свалилась, но придя в себя, метнулась к подруге, и заглянула ей через плечо.
— Смотри, так вот чем эта война прославилась! Боролись-то не за сами земли, а за кровь людей, которые на этих землях жили! Вот...«Две стороны боролись за несколько небольших поселений, которые считались самыми детонаселенными во всей Европе. В среднем, в каждой семье насчитывали примерно по десять детей, не включая внуков...» Представляешь?! Так вот за чем они охотились! За детской кровью!
Анна посмотрела на репродукцию старинной гравюры, помещенной на соседней странице, которая изображала монстра с острыми длинными клыками и большими, как у летучей мыши кожистыми крыльями, пожирающего ребенка.
«Демон Апотамкин» — гласила надпись под картиной. «Детей пожирали», — подумала Аня, и горло у нее сдавило. А Кира тем временем продолжала читать дальше:
— «Война продолжалась полгода. Завоевавшие земли вампиры, постепенно переморили все население побережий, и некоторое время они пустовали, пока «ночные жители», которым стало нечем питаться, не оставили эти места, и не направились к северу. История умалчивает о многом, но были догадки, что это была война сверхвампиров, чей голод подпитывает только детская кровь. Их желудки принимают кровь взрослых людей, но она не дает той сытости, что приносит отроческая кровь, в которой меньше свободных радикалов...». Хм, надо же, нежные какие! – хмыкнула Кира, — Я о детской крови и не мечтала никогда, хотя бы потому, что не смогла бы своими собственными руками убить ребенка. Взрослых, погрязших в грехах как-то не так жалко. Меньше свободных радикалов видите ли! Животные! – она отпихнула от себя книгу, и придвинув лист бумаги, начала переписывать информацию, изредка возмущенно фыркая. Анна была с ней согласна. Убийство детей – худшее преступление из существующих, потому что тот, кто смог своими руками загасить только еще зажегшуюся чистым и ярким светом жизнь, уже не способен ни на что человеческое. Убийца, чья душа сворачивается и загнивает, загубленная поступками своего же хозяина.