Ген луны

Kaede Kuroi

Отдернув руку, она посмотрела на свой палец. Ничего страшного, пустяковая царапинка.

— Ну вот. Я же предупреждал, — сказал Александр, наблюдая за тем, как Аня, смачивая ватный тампон спиртом, протирает ранку.

— Да нет, ничего страшного, – засмеялась она. – Зато я теперь знаю, что это не розыгрыш, подстроенный моей сестрой.

Александр смотрел на юную лолиту и удивлялся. Какой детский восторг отразился на ее лице, когда она, порезав палец, убедилась, что его клыки не подделка. Какой испуг был на ее лице, когда она впервые увидела его. Она каким-то образом разглядела в нем вампира.

Но ведь он сделал так, что его клыки не видны, если он сам того не пожелает. Эта девушка их увидела независимо от его воли. Это его сильно беспокоило. Еще никогда жертвы не догадывались о том, кто он такой, пока его зубы не вонзались в их плоть. Это был первый случай. И тогда, решив проверить, свою догадку, он и отдал одну из резервных шкатулок. Да, видно не зря он сделал лолите этот подарок. Ничего, скоро он узнает.

Тут Александр почувствовал во рту сладковатый привкус. Ах, ну да. Она же палец порезала о его клык. Кровь. Просто прелесть.

— Вторая группа, резус отрицательный? – спросил он.

Аня помедлив, кивнула.

— А вы неплохо разбираетесь, — усмехнулась она. На что вампир, пожав плечами ответил:

— Да нет. Это все равно что попробовав сок, определить, томатный или апельсиновый. Тоже самое и здесь. Только разделение не по фруктам.

— По чему разделение?

Вампир удивленно посмотрел на нее.

— Вам это действительно интересно?— спросил он.

— Еще бы! – отозвалась Аня, уперевшись в него взглядом, в котором горела жажда узнать больше.

Александр смотрел на нее и думал, что эта девушка даже с точки зрения вампира на редкость странная особа, каких он еще не встречал. Странно, но именно до того,что касалось вампиров, Аня была ужасно жадной. Она с детства читала книги о них, смотрела фильмы, даже стихи про них писала. И мечтала. Всегда мечтала встретить одного из них.

— Что вы на меня так смотрите? – спросила она, выдергивая Александра из размышлений.

— Да ничего, – ответил он, успокаивающе улыбаясь.— Просто я удивлен, что вы, узнав, кто я такой, меня совсем не боитесь.

И сам себе удивился еще больше. С каких это пор, он такие мысли высказывает, да еще и своей жертве, пусть даже она и поколебала слегка его спокойствие.

Аня посмотрела на него, и улыбнулась:

— А мне стоит вас бояться?

Этот вопрос привел его в ступор.

— Нет. Конечно же нет. Просто непривычно, — ответил он, и чуть не чертыхнулся от досады. И как только этой девчонке удается заставить его проговориться?

— И много людей знает о том, кто вы такой? – спросила она, доставая кисти и краски.

— Не очень много. Большей части из них эти сведения уже не нужны, – отозвался Александр, садясь в кресло позади нее.

— Не нужны…— повторила Аня, смешивая краски в палитре. Кисть коснулась холста. – Вы их убили?

Раздался оглушающий звон. В комнате треснуло оконное стекло. Аня вскрикнула от неожиданности, и посмотрела на Александра. Он внешне казался расслабленным, но, внутри, девушка была в этом уверена, натянут как тетива, и едва сдерживается. Лола поняла, что сама того не замечая, завела разговор совсем не туда, куда нужно.

— Простите. Я не хотела этого спрашивать. Само вырвалось, – извинилась она. Глаза

вампира едва заметно расширились.

«Не ожидал, что я его так быстро раскушу», — поняла Анна.— «Но я отчего-то все знаю еще до того, как он что-то скажет. Ход его мыслей кажется мне отчасти очевидным и предсказуемым. Видимо он тоже это заметил и беспокоится». И тут же чуть не поперхнулась. «Откуда эти мысли? Эта догадливость? Да что со мной? Откуда я все это знаю?» — думала она, машинально водя кистью по картине. Тут, словно очнувшись, она посмотрела на свою руку с зажатой в ней кистью. В свою очередь, ее рука была зажата в руке Александра.

— У вас не получается этот узор, потому что вы проводите так, — он сделал вертикальное движение.— Для объемности мазок должен быть шире, и линия отклонена больше на двенадцать градусов, чем ваша в данный момент.

Он провел линию, и недоработанный участок на картине визуально стал объемным. Аня застыла, глядя на картину с широко открытыми глазами. То, над чем она мучилась три дня, решилось одним движением этого вампира! Уму непостижимо!

— Как вы это сделали? – почти прошептала она, медленно поворачиваясь к нему. Он пожал плечами.

— Все очень просто. Вы бы тоже смогли так сделать. Просто у вас на данном рисунке не было «прозрения», вот и все.

— Прозрения?— переспросила Анна.

— Да. Просто бывает, что тебе нужно совершить самую простую вещь, скажем решить легкую задачку, но почему-то именно на ней мозг отказывается работать, хотя ты перед этим решил дюжину задач в десять раз сложнее. Просто сознание заходит в тупик, и много времени бьется там, в эту стену, хотя совсем рядом его поджидает широко распахнутая арка, ведущая в большой город, – объяснил он. Девушка удрученно кивнула:

— У меня такое случается раз десять на дню. Может это уже не отсутствие прозрения, а банальная тупость? – сказала она, докрашивая последний кусочек фона на картине.

— Все возможно. Вам лучше знать, — бархатом прошел голос у нее по спине. – Но в любом случае, это к лучшему.

Аня удивилась.

— Почему же? – спросила она, не отрываясь от картины, делая последний мазок.

— Потому что после интеллектуального отката наступает прозрение, – последовал нехитрый ответ. Лола обернулась, чтобы что-то сказать, но…комната была пуста. Спустя минуту она поняла, что ей холодно. Через треснувшее стекло проник ноябрьский мороз, и сквозняки разгуливали по всему помещению. Лола кинулась к двери, но дернув ее, поняла, что та все также заперта. Щелкнул замок.

Аня ворвалась в большую комнату, и застала игру в самом разгаре. Все сидели с картами в руках и о чем-то оживленно спорили, причем было похоже, что вскоре этот спор грозил перейти в потасовку. Все обернулись на звук резко открывшейся двери. На лицах ребят одновременно отразилось одно и то же выражение – бесконечное удивление.

— Ань, что с тобой? – младшая сестра встала, и подошла к ней.— Ань? — и тихо охнула, коснувшись руки именинницы. – Холодная! – удивленно сказала она, глядя на свою руку.— Ань…— она снова посмотрела на сестру. — Ты смертельно бледная, и ужасно холодная. Где ты была? На улицу что ли без пальто ходила? А почему румянца тогда нет?.. Ань, ты слышишь меня?