Ген преступника
Шрифт:
Паршивое утро и такая же несносная ночь. Ноги безвольно волочатся по сбитым подъездным ступенькам в сторону одной из квартирок на восьмом этаже. Работа вытягивает все соки, словно ненасытный вампир. Все мои мечты сводятся лишь к скрипучей от старости кровати и стаканчику виски.
Рука спешно шарит в заднем кармане, в поисках связки ключей, но находит дребезжащий мобильник.
Номер приемной высвечивается на экране, и весь мой настрой на парочку часов тишины в стенах жилища, улетучивается с нажатие на горящий экран
Противный старческий голос, будто потифон, вышедший из строя, зазвенел в ушах,
Молан Хэйс, в офисном квартале произошло убийство. Выезжай немедленно.
А без меня никак? Если это обычное убийство, то есть куча действующих патрульных. В мою компетенцию не входят…
Прекрати, препираться, Хэйс! Я, по-твоему, последние мозги растеряла?! Службист третьего ранга, что со мной разговаривал, ясно дал понять, что данное дело прерогатива особого отряда уравнителей. Поспеши, если не хочешь, чтобы младшие коллеги напортачили на месте преступления.
Как скажите.
Вызов завершился усталым вздохом женщины по ту сторону. Старуха Нэн работает на уравнителей целых сорок лет, не покидая приемную больше, чем на пару часов. Отпуск, кажется, ворчунье роскошью беспечной молодости. Ради воцарения справедливости, она готова пожертвовать годами увядающей жизни. Звучит смешно. Если бы человечество стремилось к справедливости, оно давно бы ее добилось.
Улицы кишат бездомными и преступниками, сироты вынуждены добывать пропитание в закоулках грязных кварталов, шныряя по запустелым бакам. Во что Мы превратились?
Правительство диктует нам условия лучшей жизни, пока церковь проповедует, быть терпимыми и благочестивыми. Если мы служим Богу, какое будущее Всевышний приготовил для нас? Пока я вижу только плаху, сияющую на горизонте. Говорят, до войны было еще хуже. Хоть эту тему в школах и высших учреждениях стараются, не поднимать, но находятся старики, желающие осветить вехи прошлого такими, какими они представали тогдашним мальчишкам и девчонкам.
Однако, знающих иной порядок жизни, с каждым днем становится все меньше, и вскоре нам останется лишь нынешний день с определенным на столетия будущим. Если война была столь тяжелой и нескончаемой, то как создание службы, помогло воцарению мира? Должно быть что-то еще.
По несчастью, общество предпочитает не возвращаться к ушедшим страданиям.
Правительство подарило нам очередной светлый год, более нечего просить, и плевать, что люди продолжают умирать, а убийцы шнырять по улицам.
Людей отлавливают, как собак, в потемках хижин запустелых.
И сниться мне покой, но наяву,
Я вижу лишь сигнальный звон сирены и лица жуткие в поту, изнеможенны до предела.
Радио громыхает в машине, заполняя салон воинственными мотивами творения Рихарда Вагнера. До места назначения пара кварталов, но звон сирен служебных машин, песней разлетается на ветру, разрывают сон спящих домов. Люди за пыльными окнами привыкли несмолкаемому реву патрульных сигналок, никто даже выглянуть наружу, не желает.
Журналисты толпятся
Желтая лента отгораживает многоэтажку от шумного мира. Службисты третьего ранга настойчиво выкрикивают упрямым телевизионщикам, просьбы, отойти, как можно дальше.
Вот же надоедливые.
Отсутствие электричества сковало здание немым молчанием, лишенное привычного жужжания ламп и техники. Темные глазницы окон поднимаются на двадцать этажей ввысь, исчезая за стаей серых облаков. Накрапывает дождь, и я все меньше хочу, переступать порог офисного центра.
Репортеры напирают на автомобиль, кричат, ругаются на нахала, что посмел,перегородить им обзор. Я выбираюсь из машины, пытаясь, не угодить в лапы сотрудникам газет и ведущих новостей.
За стеклянными дверьми офисника мир, будто замирает. В холе звенящая тишина, редкие светильники, что работают от запасного генераторадалекие звезды в темном лабиринте лестниц и кабинетов.
Лифты, контужены сбоем электроэнергии, стоят с закрытыми ртами вдоль стены, сверкая серебристыми дверцами.
Похоже, мне предстоит напрячь свои уставшие ноги и пыхать до десятого этажа, отрадно, что не до девятнадцатого или двадцатого. Как жаль, что службистам третьего ранга запрещено расследовать убийства без одобрения следователя повыше. Я бы мог, пролеживать в это время в кровати, рассматривая потрескавшийся потолок и заглатывая вторую порцию алкоголя. Эх…
Пот градом льется по спине. Пальто пропахло сигаретным дымом и сыростью. На часах 02.23.
На искомом этаже свет бьет белоснежным потоком от расставленных по периметру прожекторов. Уже на входе, в десяти метрах от трупа, видно, как зияют рубиновые лужи, растекшиеся по обе стороны от жертвы.
Коллеги из патруля толпятся в стороне, утомленные разглядыванием почившего битых сорок минут, пока я добирался до места. Вспышки фотоаппарата вылетают из камер, задерживаясь всего на секунду в пространстве, и вновь затухают.
Один из офицеров, молодой паренек лет двадцати, выскользнул из толпы патрульных и торопливого направился ко мне. В руках он сжимал тонкую папку с материалами дела и парочку исписанных ручкой листов, личные пометки.
Ужасная ночь, чтобы умереть. Не считаешь?
Мальчишка насупился и многозначительно вскинул бровь. Мой юмор пришелся ему не по вкусу или же он желал, как и я, по скорее покончить с синюшным и отправится домой.
Шон Рольф, дата рождения, место проживания, работает менеджером компании «Элком», семья: жена, дети отсутствуют. Не привлекался …ля-ля и тд. и т.п.
А есть что-то существенное? Проступки, нарушения? Приводы в отдел? Работа ведется не с именем, а личностью.
Службист предо мной нервно заерзал на месте, судорожно пытаясь, собрать мысли в кулак и высказать ответ на вопрос. Остальные присутствующие недовольно покосились в нашу сторону и продолжили оживленное обсуждение, никак не касающееся совершенного убийства.