Генерал Абакумов. Палач или жертва?
Шрифт:
Приняв все рассказы Коноваленко за чистую монету, 00 11-й армии без всякой проверки его личности счел на этом следствие законченным».
И, наконец, начальник Особого отдела фронта переходит в письме к вопросу расследования фактов измен: «Не все еще работники особых органов осознали полностью ту ответственность, которую мы, особисты, несем за каждый случай измены военнослужащих. Не все оперработники понимают, что каждый переход на сторону противника — это крупный провал в нашей работе, это поражение особого отдела и серьезный выигрыш врага, ибо добровольный уход к немцам, да еще в окруженную 16-ю армию, не только не дает в руки
Вот почему каждый случай измены должен расцениваться как действительно чрезвычайное событие в воинской части, требующее самого тщательного, всестороннего расследования как для точного установления самого факта ухода к врагу, так и для выяснения всех прямых и косвенных причин, условий, лиц, способствовавших возникновению изменнических замыслов и осуществлению их.
Вот почему нетерпимо, когда некоторые начальники особых отделов дивизий и бригад не считают для себя обязательным лично на месте происшествия расследовать каждый случай измены, вскрыть все его корни, найти и устранить те промахи в собственной работе, из-за которых измена не была предотвращена.
Именно недооценкой фактов измен и нашей ответственности за них объясняется однобокость информации особых органов. Как правило, до последнего времени спецсообщения обходили вопрос не только о степени виновности и ответственности уполномоченных, не сумевших предупредить измену; остаются также неосвященными и вопросы о том, в какой мере быстро, тщательно, всесторонне проведено оперсоставом расследование по уже совершившемуся факту, кто персонально вел это расследование, был начальник особого отдела на месте происшествия, проверял сам уполномоченный во всех деталях обстоятельства, при которых произошел переход к противнику (осмотр местности, уточнение времени, обнаружение следов, личный опрос очевидцев и т. п.), или он проводил канцелярское следствие, сидя на КП полка и веря на слово командирам отделения, взвода, которые не всегда заинтересованы в полном раскрытии истинной картины происшествия».
И все же возникает вполне резонный вопрос, а почему так происходило?
Да потому, что менталитет особистов так и не поменялся с тридцатых годов. Потому что не хватало образованных людей, в полном смысле этого слова. Потому что кто-то из чекистов сильно ленился, занимая совершенно чужое место. Потому что люди были разные: были и люди, а были и нелюди…
Докладная записка от 22 мая 1943 года (после приказа Абакумова минул целый год) A.C. Щербакова И. В. Сталину о работе Особого отдела 7-й отдельной армии подтверждает это. Причем как интригующе она начинается: «По вашему личному распоряжению Главное Политическое Управление Красной Армии расследовало донесение командарма 7 отдельной армии генерал-майора тов. Крутикова о работе Особого отдела Армии».
А дальше следуют самые обычные в таком случае слова: «Докладываю о результатах».
Результаты были, прямо скажем, удручающими: «1. Военный Совет 7 отдельной армии взял под сомнение правильность обвинений Никулина и Шведова в шпионаже. По материалам следствия, проведенного Особым отделом Армии, дело рисовалось следующим образом:
Резидент немецкой разведки Никулин, снабженный немецкой разведкой оружием (пистолетом и гранатами), получил от немецкой разведки задание вести обширную шпионскую деятельность в Красной
Проверка этого дела дала следующие результаты: Никулин И. А., 1910 года рождения, служил в Красной Армии в 1939 году, участвовал в боях с белофиннами, был ранен, после чего признан негодным к военной службе. Никулин совершенно неграмотный (умеет только расписываться), работал до войны и во время войны плотником Тихвинской лесобиржи. Четыре брата Никулина служат в Красной Армии. Во время оккупации Никулин полтора месяца проживал на территории, занятой немцами. Со Шведовым Никулин познакомился в то время, когда воинская часть, в которой состоял Шведов, располагалась по соседству, где проживал Никулин.
По материалам следствия, как агент-связист, завербованный Никулиным, проходит Иванова Екатерина, 15 лет. Три брата и сестра Ивановой служат в Красной Армии.
Младший лейтенант Шведов, после нескольких недель знакомства с Никулиным, уехал вместе со своей частью на Волховский фронт, под Синявино, откуда дезертировал. Шведов был задержан Особым отделом 7 армии, ему первоначально было предъявлено обвинение в дезертирстве, а затем в шпионаже. Через некоторое время после ареста Шведов сознался в шпионской работе и показал, что в шпионы он был завербован Никулиным.
На допросе мне и тов. Абакумову Шведов заявил, что после того, как следователь Ильяйнен потребовал от него назвать сообщников, он, Шведов, назвал двух красноармейцев из взвода, которым он командовал. Но Ильяйнен отклонил этих людей и потребовал назвать других лиц. После этого оговорил Никулина.
Будучи арестованным, Никулин ни в чем себя виновным не признавал, после пребывания в камере признал себя виновным в шпионаже.
Расследованием установлено, что объективных фактов для обвинения Никулина и Шведова в шпионаже нет. Так, например, неграмотному во всех отношениях Никулину, проживающему в глухой деревушке, немцами якобы были даны следующие задания:
«Я должен был собирать сведения:
1. О расположении, количественном составе и вооружении пехотных, артиллерийских, минометных, автобронетанковых, саперных, инженерных, специальных и тыловых частей Красной Армии.
2. О дислокации штабов, воинских частей и соединений.
3. 0 расположении складов с боеприпасами, вооружением, взрывчатыми веществами, продовольствием, фуражом, горюче-смазочными материалами и другим военным имуществом.
4. О расположении и составе оборонных сооружений.
5. О расположении аэродромов и количестве самолетов на них.
6. О расположении средств ПВО.
7. О состоянии дорог и интенсивности движения по ним.
8. О строительстве новых дорог.
9. О политико-моральном состоянии личного состава частей Красной Армии и гражданского населения. Наряду со сбором шпионских сведений офицер поручил мне совершать диверсионные акты, организовывать взрывы мостов, поджигать воинские склады и советские учреждения».
Эта часть показания Никулина была целиком и полностью написана старшим следователем Ильяйнен, а едва умевший расписываться Никулин подписал такой протокол допроса.