Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа

Смыслов Олег Сергеевич

Став заместителем наркома внутренних дел, он собрал близких и знакомых в своей новой столичной квартире. Когда гости стали выходить из-за стола, кто на перекур, а кто просто размяться, к нему подошел закадычный друг его отца дядя Вася, который пил всю жизнь, но при этом не спился, и, глядя снизу вверх, чуть пошатываясь, сказал:

– Видать, поперло тебе, Витя, коли так взлетел высоко! Не боишься?

– А чего бояться-то?
– уточнил Абакумов.

— Ну как чего. А что, ты не знаешь? Пока сидишь

на коне, тебя все в задницу буд^ целовать. Ну а если упадешь с него иль того хуже, сбросят?

Дядя Вася прищурил правый глаз, кашлянул в кулак и еще раз пристально посмотрел на Виктора.

Абакумов рассмеялся и как-то так уклончиво ответил:

— Я, дядя Вася, не боюсь упасть. Такие, как я, не падают. Но поживем — увидим.

— Ну-ну, — только и нашел, что ответить захмелевший друг отца.

А ведь тогда Виктору Семеновичу не понравился этот разговор. Вроде хотел, как лучше, поделиться своей радостью, а тебе вон что говорят. В общем, списал в тот раз все на пропитые мозги.

А ведь действительно, нет ничего тяжелее, чем упасть с высоты на землю.

Свободомыслие в одиночке — это то самое открытие, которое сделал Виктор Семенович, оказавшись за решеткой.

И действительно, он впервые был так свободен в своих мыслях.

Да, стены камеры давят и душат, но жизнь продолжается. А значит, и борьба за нее продолжается!

В этот день ему принесли перо, черные чернила и бумагу. Почему-то ему показалось, что Хозяин ждет от него объяснения. Ждет именно сейчас, а завтра может быть поздно.

И Виктор Семенович, волнуясь, пишет письмо человеку, на которого смотрел как на Бога, на которого боялся дышать, которому верно служил и беспрекословно подчинялся.

Он делал этот шаг из камеры навстречу судьбе, которая может вдруг улыбн^ься из оконца. В то крошечное оконце, откуда тусклый свет попадает в его камеру.

«Теперь по поводу заявления тов. Рюмина о том, что я якобы намекнул Этингеру, чтобы он отказался от показаний по террору. Этого не было, и быть не могло. Это неправда. При наличии каких-либо конкретных фактов, которые дали бы возможность зацепиться, мы бы с Этингера шкуру содрали, но этого дела не упустили бы. Должен прямо сказать Вам, товарищ Сталин, что я сам не являюсь таким человеком, у которого не бьшо бы недостатков. Недостатки имеются и лично у меня и в моей работе. В то же время с открытой душой заверяю Вас, товарищ Сталин, что отдаю все силы, чтобы послушно и четко проводить в жизнь те задачи, которые Вы ставите перед органами ЧК. Я живу и работаю, руководствуясь Вашими мыслями и указаниями, товариш Сталин, стараюсь твердо и настойчиво решать вопросы, которые ставятся передо мной. Я дорожу тем большим доверием, которое Вы мне оказываете за все время моей работы как в период Отечественной войны в органах Особых отделов и СМЕРШ, так и теперь - в МГБ СССР.

Я понимаю, какое большое дело

Вы, товарищ Сталин, мне доверили, и горжусь этим, работаю честно и отдаю всего себя, как подобает большевику, чтобы оправдать Ваше доверие. Заверяю Вас, товариш Сталин, что какое бы задание Вы мне ни дали, я всегда готов выполнить его в любых условиях. У меня не может быть другой жизни, как бороться за дело товарища Сталина.

В. Абакумов».

Виктор Семенович не случайно избегает некоторых слов («арест», «тюрьма»). С момента ареста прошло около трех недель, и он еще верит в то, что вождь разберется и объявит его невиновным.

Но тот, перед кем почтительно поклонился из камеры Виктор Семенович, получив письмо, прочитал и оставил его у себя. А через 20 дней Мокичев получил указание лично от Маленкова, переданное через нового министра госбезопасности С. Игнатьева: 20 августа 1951 г. «послать товарищу Сталину протокол допроса Абакумова».

* * *

Не знал Виктор Семенович, сидя в одиночной камере, что с июля 1951 по сентябрь 1952 г. из рядов МГБ вычистили 42 тыс. человек, 600 агентов исключили из агентурных сетей на Украине, в Белоруссии и в Прибалтике, 3 тыс. человек уволили за несоблюдение законности или нарушение дисциплины, 1583 уволили за профессиональную непригодность, остальных - по другим причинам.

Вычищение ставленников Абакумова было скрытой причиной этой чистки. Официально: улучшалась работа и оперативные способности госбезопасности. Новый министр госбезопасности Семен Денисович Игнатьев (с августа 1951 г.) охарактеризовал МГБ как «косную, раздутую структуру.

После ареста Абакумова обязанности министра исполнял его первый заместитель генерал Огольцов, а Игнатьев был назначен представителем ЦК в МГБ.

И вот он министр.

Сорок семь лет, в партии с 1926 г. В 1935 г. окончил Всесоюзную промышленную академию, и сразу же его взяли на работу в промышленный отдел ЦК. С 1937 г.
– секретарь Бурят-Монгольского обкома, с 1943 г.
– первый секретарь Башкирского обкома, с 1946 г.
– первый заместитель начальника Управления по проверке партийных кадров, с 1947 г.
– секретарь ЦК Белоруссии по сельскому хозяйству и заготовкам, с 1949 г.
– секретарь среднеазиатского бюро ЦК и уполномоченный ЦК по Узбекской СССР, с 1950 г.
– заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских кадров ЦК.

По характеру мягкий человек и робеющий перед Сталиным, по свидетельству очевидца, он «полностью подчинялся требованиям вышестоящего руководства» и «беспрекословно выполнял любые

Леонид Млечин пишет: «Мягкость Игнатьева не распространялась на арестованных, которых он приказал бить и пытать».

* * *

Мокичев снова вызывает на допрос Абакумова.

— Почему рассмотрение дел и сроки следствия в М ГБ недопустимо затягивались?