Генерал-адмирал
Шрифт:
Глава 5
— Эй, барин, ты, что ля, прохвессор будешь?
Климент Аркадьевич обернулся. К их небольшой группке, выгрузившейся с баржи на пристани станицы Магнитной, шагом подъезжал казак с буйным чубом, картинно выбивавшимся из-под лихо заломленной фуражки.
— Э-э, да… Позвольте представиться, руководитель полевой экспедиции, профессор Петровской сельскохозяйственной академии Климент Аркадьевич Тимирязев.
Вместо ответа казак привстал на стременах и, повернув голову, проорал:
— Подъесаул! Здеся прохвессор!
Это необычное, странное, сумбурное путешествие
Климент Аркадьевич к тому моменту едва не ушел. Характер у него был ершистый, с начальством он ладил не очень, вследствие чего статус у него в академии был… неопределенный. С одной стороны, вроде как и профессор, и докторскую степень имеет, а с другой… В общем, нагнали его уже в фойе.
— Меня видеть? — изумился Климент Аркадьевич, когда ему сообщили о столь странном желании его императорского высочества. — Лично?! Но позвольте…
— Ох, оставьте, Климент Аркадьевич, — тяжело отдуваясь, махнул рукой заведующий кафедрой почвоведения, мужчина в теле, передвигавшийся по этой причине весьма и весьма степенно. Сейчас же он, похоже, так торопился, что, может быть, даже бежал. — Великий князь потребовал именно вас.
Климент Аркадьевич нахмурился. Вот ведь незадача… Откуда такое внимание к его скромной персоне? И о чем ему говорить-то с этим… с великим князем, короче?
Алексей Романов ждал его в кабинете, и не один. Однако вторым лицом оказался отнюдь не ректор, как можно было бы предположить, а довольно молодой мужчина, на взгляд не старше тридцати лет. Когда профессор вошел, великий князь приятно его удивил, поднявшись навстречу и первым протянув руку для приветствия:
— Добрый день, Климент Аркадьевич, рад знакомству.
— Также весьма рад, ваше императорское высо…
— Для вас — Алексей Александрович, — прервал его великий князь. — Вот, познакомьтесь, Иван Владимирович Мичурин, дворянин Тамбовской губернии, служащий по Железнодорожному ведомству и… селекционер-любитель.
Тимирязев бросил испытующий взгляд на молодого человека. К селекционерам-любителям он относился с большой настороженностью.
— Присаживайтесь, господа. — Великий князь указал на удобный кожаный диван и два кресла, стоявшие в углу обширного ректорского кабинета.
Несмотря на то что Климент Аркадьевич преподавал в академии уже шесть лет, чести посидеть на этом диване он удостоился в первый раз. До сего момента все его посещения этого кабинета, как правило, были связаны с начальственными разносами… то есть с мягкими увещеваниями господина ректора, ибо характер профессора как-то не способствовал тому, чтобы его кто бы то ни было смел разносить.
— Итак, вы ломаете голову, зачем я вас пригласил, — не стал тянуть быка за рога великий князь, едва
Тамбовский дворянин промолчал, а вот Климент Александрович недоуменно вскинулся:
— Но позвольте, ваше импера… да-да, я помню, Алексей Александрович. У меня уже есть работа, и она меня полностью устраивает. И я бы не хотел… — Закончить фразу он не успел, потому что великий князь улыбнулся и тихо произнес:
— Вы ведь еще даже не знаете, какую работу я собираюсь вам предложить.
Профессор Тимирязев выдержал паузу, потом смущенно кашлянул и нехотя осведомился:
— Ну и какую же? — Спохватившись, что самопроизвольно перешел на тон, которым разговаривал с коллегами и начальством, если они принуждали его к тому, чему противилась его честная и деятельная натура, он извинился: — Прошу простить, ва… Алексей Александрович, я несколько…
— Пустое, — махнул рукой великий князь. Опершись на трость, он поднялся с кресла и подошел к большой карте районирования почв центральных губерний, висевшей на стене ректорского кабинета. Несколько мгновений разглядывал ее, а затем сделал два шага вправо и, указав рукой на нижнюю часть стены, далеко за пределами карты, заговорил: — Вот здесь через несколько лет будет построен огромный металлургический комбинат. А вслед за ним и еще несколько заводов — металлопрокатный, паровозостроительный, подшипниковый, мостовых и строительных конструкций, а также сельскохозяйственного инвентаря и оборудования. Здесь, в голой степи, возникнет город. Возможно, и не один. Здесь будут жить десятки тысяч человек. И я хочу спросить вас, господа, чем мне всю эту прорву народа кормить?
Тимирязев и Мичурин озадаченно переглянулись. Великий князь усмехнулся:
— Да-да, господа, я понимаю ваше недоумение. Но вот что я вам предлагаю. Вот сюда, — он снова ткнул в стену, — на Южный Урал и в Северный Казахстан, я собираюсь организовать переселение десятков тысяч крестьян из перенаселенных центральных и западных губерний. Из мест, регулярно поражаемых голодом. И здесь, на этом месте, намерен заложить основу нового сельского хозяйства всей России. Сельского хозяйства на базе передовых технологий, новейших агротехнических приемов. И не только агротехнических, но и, скажем, экономических, финансовых и так далее. Сельского хозяйства такой эффективности, при которой каждый его работник будет способен прокормить сорок, пятьдесят, а то и восемьдесят таковых в других отраслях, а не двое — третьего, как сейчас… И создать его я предлагаю вам двоим. А уж в процессе решения этой задачи вы поможете мне снабдить продовольствием мощный промышленный район. В этом я обещаю вам свою всемерную помощь и поддержку. — Великий князь замолчал.
Некоторое время в кабинете стояла тишина, затем Климент Аркадьевич вздрогнул, как будто очнувшись от созерцания нарисованных собеседником картин, и несколько сварливо, но даже не заметив этого, спросил:
— И как вы себе это представляете… Алексей Александрович?
— А вот об этом я предлагаю подумать вместе. Вы оба — энтузиасты своего дела, а это для меня главный показатель. И вы занимаетесь своим делом во многом не благодаря, а вопреки складывающимся в вашей жизни обстоятельствам. Именно по этому признаку я вас и выбрал. Теперь я готов выслушать, что вам потребуется, чтобы уже в этом году развернуть в бассейне реки Урал неподалеку от казачьей станицы Магнитная опытовую сельскохозяйственную станцию…