Генерал Деникин
Шрифт:
Деникины хорошо знали одно местечко в том направлении, где жили в летнее время в 1937 году. Это Мимизан на берегу Бискайского залива Атлантики, под Аркашоном, невдалеке от Бордо. Там можно было остановиться и в вилле родителей подруги Марины Деникиной.
Сговорились с владельцем машины и стали ее набивать, обвязывать скарбом, как могли. В самом конце мая, когда уже капитулировали Бельгия, Нидерланды, а остатки французских частей с прикрывавшими их англичанами дрались в немецком окружении под Дюнкерком, Деникины выехали из Парижа. Спереди в машине сидели водитель
Изнурительно пришлось двигаться им в хаосе запруженной беженской дороги на юго-восток. Была жара, отдохнуть в переполненных гостиницах по пути невозможно. Только в Шаранте пригодилась известность Деникина. Знаменитого русского генерала узнала француженка, хозяйка местного имения, где удалось пообедать и переночевать.
Побережье Мимизана встретило их знойными бескрайними песчаными дюнами. На одной из них и стояла предоставленная Деникиным по линии 21-летней Марины, принятой в состоятельных парижских кругах, комфортная вилла. Едва ли не впервые за эмигрантскую жизнь ее матери и отцу несчастье на такое счастье подвело. Из дома пленял чудесный вид на океан.
Коротким оказался этот роскошный привал. Немцы вскоре заняли Бордо. Антон Иванович сообразил, что их части должны в первую очередь встать и по всему побережью до испанской границы, расположившись в прибрежных зданиях и пунктах. Надо было уходить в глушь, так как генерала Деникина, всю жизнь антигерманца, мгновенно опознали бы не хуже той французской дамы из Шаранта, но уже с неприятностями.
Потянулась семья вглубь от океана к небольшому озеру Мимизан. Оно лежало в сосновых перелесках, насаженных здесь, чтобы остановить дюны. Нашли там барак, куда уже набились беженцы, и сложили вещички. Постоянным полезным развлечением в окрестностях могла быть только рыбалка, о чем Антон Иванович сразу и подумал. Тут Деникиным предстояло в крайних лишениях тянуть свою жизнь до 1945 года, о чем они даже в своих беспокойных, тяжелых снах не могли предположить.
Ксения Васильевна в этих условиях будет вести дневниковые записи, где генерал Деникин превратится в «Иваныча». Тетрадки С ними придется прятать от немецких обысков, зарывать в землю, но они на нашу удачу сохранились.
15 августа 1940 года
Поселились мы на окраине местечка, у самого леса, но далеко от моря. Квартира самая примитивная, в длинном бараке для немецких военнопленных прошлой войны; колодезь и уборная за хозяйским курятником, но электричество, слава Богу, есть… Посреди барака живут старики хозяева, а в том конце другие жильцы.
10 сентября 1940 года
Ни парижских газет, ни радио. Жизнь очень судилась.
Наш бедный аппарат раздавили в автомобиле, и немудрено: так было всего напихано в машине. Я всю дорогу сидела скрючившись, колени к подбородку, за спиной тюк с подушками, под ногами чемодан с книгами, на коленях корзина с котом. А без радио в такие времена очень плохо.
За хлебом уже надо стоять в очереди, говорят, скоро карточки будут… Жизнь глухого местечка входит в свою колею и
Сентябрь 1940 года
В воскресенье я себя чувствовала немного лучше, и Иваныч решил меня «вывести в шумный свет». Потихоньку поползла с ним до озера и там села у кафе под соснами пить «оператив», как он говорит. Смотрели, как местные жители играли в какую-то игру, бросали деревянный шар в три стоящие штуки (не знаю, как называются) вдоль одной из стенок дощатого угла. Иваныч говорит, что это нечто вроде наших русских «городков». Играли дяди больше уже на возрасте… и игра их очень увлекала.
27 октября 1940 года
Переехали на новую квартиру, наш старый барак уж совсем не приспособлен для зимы. Тут хоть домик каменный, с отоплением тоже неважно. Зато теперь мы на большой дороге, с утра до вечера видим немцев – пешком, на вело, на мото, на легких автомобилях и на громаднейших грузовиках, да и на лошадях… Получила радио!
29 октября 1940 года
Иваныч в соседней комнате что-то стучит молотком, на мой вопрос отвечает: «Прибиваю на стенку карты бывшей Франции и бывшей Европы».
Антон Иваныч, как видно, ироничности не терял. Да и что унывать, когда дочь Марина, которую он любил называть Машей, замуж надумала! Иванычевой красавице дочке война была нипочем. Ей Ксения Васильевна, давно освоившая даже шляпки для парижанок, перешила ловко под венец кавалерскую пелерину отца от румынского короля Кароля, превратившуюся в изумительное подвенечное платье. Да что ж, Ксения Васильевна, когда венчалась в Новочеркасске под выстрелы, и такого не имела.
Деникин с женой в местечке Мимизан на берегу Бискайского залива Атлантического океана во время немецкой оккупации Франции, начало 1940-х гг.
В декабре Марина отъехала к жениху в Париж, а в феврале они будут венчаться в православной церкви в Бордо. Ее родители, пережившие тяжелую зиму у своего озера, попытаются добраться туда на свадьбу, но не выйдет: единственный в сутки автобус в Бордо проедет мимо них на остановке Мимизана, не остановившись. А зимой их прижало:
27 декабря 1940 года Пятый день стоят лютые морозы. Беда… У нас было еще кило 10 картошки – померзла… Сколько у нас градусов в комнате – не знаю, но думаю – не больше 2–3. Я лежу одетая в 4 шерстяных шкурках, под периной, с грелкой, и руки стынут писать… Иваныч ходит как эскимос, все на себя наворотил.
Деникин теперь не расставался со своей тростью, которая раньше лишь за грибами требовалась. Распухший от одежек, он натягивал на мерзнущую безволосую голову теплую беретку, отчего походил с насупленными бровями на озабоченного старца-монаха в смятой скуфье. Подвело живот и дожившему до пенсионного котовьего возраста Ваське.