Генерал-майор
Шрифт:
– Давайте-ка здесь, в кусточках схоронимся… и, ежели что, будем стрелять…
– Может, лучше все же распрячь лошадей и…
Не успели! Даже и схорониться не успели! Из зарослей вдруг с лаем выскочила собака – пятнистая, с вислыми, как оладьи, ушами! Вслед за собакою показались и всадники… С фуражками! В белых полицейских мундирах с золочеными пуговицами! Всего их было с полдюжины, все вооружены – сабли и короткие кавалерийские карабины, а за главного – некий молодой человек в модном сюртучке с жилеткой и штучных панталонах, заправленных в высокие дорожные сапоги. В руках молодой человек держал пистолет со взведенным курком.
–
– Мы-то? – Молодой человек поиграл пистолем и вдруг, заметив Танечку, конфузливо улыбнулся: – Из полиции мы московской. Парнишка один сказал, что… Да вот этот парнишка!
Из-за деревьев, запыхавшись, выбежал… белобрысый отрок Еремка! Глянул на беглецов, заулыбался:
– Ну вот! Я же говорил, что вы здесь! Говорил же!
Давыдов и Танечка непонимающе переглянулись.
– Здесь вообще что такое творится-то? – строго спросил Денис. – Московская полиция, говорите? Однако, зачем?
– Разбойников ловим, – спешившись, деловито пояснил молодой человек и, глянув на девушку, снял с головы шляпу, только что каблуками не щелкнул: – Позвольте представиться: сотрудник Московской следственной канцелярии, коллежский регистратор Иван Иванович Минькин! Счастлив, что с вами все в порядке, господа. – Чуть помолчав, Минькин развел руками: – Выехали мы за разбойниками в Серафимово, тут и мальчишка ваш, Ерема.
– Я как раз за бокалами прибегал! – радостно пояснил сельский гаврош. – На станцию! А там, смотрю, полиция…
– Мы проводника искали. Кого-нибудь из местных. Вот, нашли. – Коллежский регистратор потрепал парнишку по плечу. – Славный проводник оказался!
– Ну и слава богу, что все так кончилось, – с облегчением рассмеялась Танечка. – Нам бы теперь в Москву… Подвезете?
Минькин изогнулся в поклоне:
– Готов уступить свою лошадь столь очаровательной мадемуазель!
– Ну что вы, лошадь! – запротестовал Станислав Петрович. – На моей коляске и доедем. Я как раз в Москву и проеду мимо имения господина Майкова.
– Вот и славно! – Денис Васильевич с благодарностью пожал помещику руку. – Вовремя вы здесь оказались, дружище! Я ваш должник теперь.
– Ну что вы, что вы! Однако поспешим, господа.
Ураковский уселся в коляску и схватился за вожжи.
– И мы с вами поедем, – забрался в седло юный Иван Иваныч. – Мне тоже надо в Москву… Доложить.
Денис Васильевич глянул в окно, на серое петербургское небо. Все так же сыпал снег, на этот раз – пополам с дождем. Поежившись, гусар поплотней запахнул шлафрок и, допив принесенный слугой кофе, принялся раскуривать трубку от жарких углей камина. Раскурив, уселся в кресло, вытянув ноги к огню, выпустил клубы ароматного дыма. Улыбнулся: под трубочку всегда хорошо вспоминалось и еще лучше – думалось. Так же, как тогда, в Москве, теплой осенью одна тысяча восемьсот четырнадцатого года. Да, конечно, никогда не хочется припоминать без особой нужды неприятности, но тут вдруг словно само собой вспомнилось…
Был такой же дождливый день, правда, осенний, и Давыдов вот так же сидел с трубочкой в кресле, пуская дым в потолок и рассматривая приглашение от обер-полицмейстера Москвы господина Ивашкина. Интересно, зачем это он, гусар и поэт, понадобился сему уважаемому ведомству? Может быть, возникли какие-то вопросы по ходу следствия об убийстве несчастных девчонок? Да, скорее всего… Или вскрылись
Что ж, можно было и съездить, раз уж зовут. Тем более что обещали выслать коляску. Съездить, чего уж там! К тому же до вечера все равно делать нечего – дождь. Вечером же Давыдов собирался в театр, на представление. Танечка Иванова ныне блистала там в главной роли! Стоило посмотреть….
Кстати, после того незабвенного приключения на реке влюбленные больше толком и не встречались, так что Денис уже начал подозревать, что Танечка… Впрочем, не стоило без нужды терзать возлюбленную глупыми подозрениями. Не стоило, но все же… Слухи-то о связях сей ветреной девы ходили упорные: и с балетмейстером Глушковским, и с кем-то из сыскных… Денис Васильевич подозревал, с кем… С другой стороны, можно было радоваться: девушка осталась жива, и, кажется, больше ничто ее жизни не угрожало! Все свои сомнения о роли великого князя Константина Павловича в убийствах девиц Давыдов изложил в подробном рапорте на имя обер-полицмейстера Москвы… Верно, по этому поводу как раз сегодня и приглашали.
Ага! Вот на веранде послышались шаги, голоса… Верно, уже прислали карету! Что-то рановато…
– Казенный курьер, барин, – заглянув в дверь, доложил верный Андрюшка. – С приказом по военному ведомству.
– С приказом, говоришь? – Денис Васильевич удивленно вскинул брови. – Ну, проси…
Курьер оказался обычный, уланский поручик. Вошел, козырнул, щелкнув каблуками:
– Господин Давыдов? Денис Васильевич? Московской губернии дворянин?
– Он самый и есть.
– Прошу расписаться… Вот здесь, в книжечке…
Вручив гусару запечатанный казенной печатью пакет, курьер вновь вскинул руку к квадратному своему уланскому киверу, пожелал здравствовать и вышел. С улицы тотчас же донесся удаляющийся стук копыт.
– Приказ, говоришь? Ну-ка, ну-ка, посмотрим… Андрюшка! Неси бумажный нож.
Вскрыв пакет специальным ножичком для бумаги, Денис пробежал глазами послание… и непонимающе моргнул:
– Черт знает что такое!
В самом деле, было из-за чего ругаться. В приказе сухим казенным языком сообщалось, что звание генерал-майора, оказывается, присвоено Давыдову по ошибке, по причине чего он вновь переводится в полковники! Вот так-то! Вот это был удар! Дэн даже не понял, за что. За что, почему с ним так поступают? Так подло, так непорядочно, так… К генеральскому чину его представили не за красивые глаза, а за кровопролитнейшее сражение при Ла-Ротьере, выигранное во многом благодаря личному мужеству Дениса и его ахтырских гусар! Ходатайство о звании выписывал лично генерал Блюхер, командующий союзными прусскими войсками. Император Александр Павлович Блюхера уважал и все его ходатайства удовлетворял почти не глядя. Вот и тогда подписал… А сейчас что же, на попятный? Или это какая-то ошибка? Что же делать, что?
Забыв про погасшую трубку, Давыдов тяжело опустился в кресло, словно оглушенный кувалдою бык! Вот это был удар, ничего не скажешь! Надо же, из генералов обратно в полковники. Приказ! Иди теперь доказывай. Господи, что же делать, что же делать-то? Что делать?..
– Свиньи! Подлецы! Змеюги штабные! – донеслось вдруг с веранды.
– Верно, Федор! Я б еще хлеще сказал! Интересно, как там Денис?
– А вот сейчас и узнаем!
Друзья! Граф Федор Толстой и князь Петр Вяземский! Видать, уже прознали про приказ…