Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным
Шрифт:
Отношение к полковнику генерального штаба барону Весселю Фрейтаг-Лорингхофену было совсем особое. Он видел в нем не только разумного, храброго и целеустремленного офицера, но ценил его за его гуманность и правдивость.
«Этот барон мне очень нравится. Когда я с ним что-либо обсуждаю, я забываю, что он немец. Его доводы и то, как он их излагает, доказывают, что он желает нашего успеха точно так же, как мы оба.» (Начало 1944 г.)
20 июля 1944 г.
Внешне Власов ничем себя не проявил при этом событии. На следующий день был намечен прием у Гиммлера. Капитан фон Гроте уже находился у Власова в Далеме, на Кибицвег 9. Тогда из OKW поступило сообщение, что визит к Гиммлеру откладывается на неопределенное время из-за состоявшегося покушения
«Меня лично это не касается. Это ваше немецкое дело.»
И позже он к этому ничего не добавил. Когда Штрикфельдт через несколько недель в разговоре коротко упомянул о трагическом конце барона Фрейтаг-Лорингхофена, который был вынужден застрелиться, Власов удивленно сказал:
«Дорогой Вильфрид Карлович, вам еще многому надо поучиться. О таких вещах вообще не говорят, это железное правило. О таких людях не думают и их никто не знал.» (1944 г.)
Об СС Власов говорил:
«Ваши молодцы из СС напоминают мне до известной степени наших энкаведистов. Я должен признать, что ваши эсэсовцы выглядят отчетливее и мужественнее. Что же касается изворотливости, беспринципности и грубости, то им еще многому надо поучиться у их прообраза, то есть энкаведистов. Но еще не все потеряно: эсэсовцы — способные ученики.» (1944 г.)
Обман с колхозами
Тот факт, что немцы при своем походе не сразу стали распускать колхозы, чего ожидали крестьяне, стало для них большим разочарованием. Власов оценивал это следующим образом:
«Русский крестьянин приветствовал Октябрьскую революцию, так как большевики обещали ему землю. Владеть куском земли было его мечтой в течение столетий. Только очень немногим удавалось, да и то только в последние десятилетия, благодаря Столыпинской реформе, превратить это желание в действительность. Когда царские войска, которые главным образом состояли из крестьян, в 1917 году узнали, что в деревне приступили к дележу имений, не было средств удержать солдат на фронте. Каждый из них хотел участвовать при дележе земли. Все поезда были переполнены солдатами, которые самовольно покидали свои сражавшиеся части. Потом их обманули и насильно заставили вступать в колхозы, применяя страшные жестокости. В смысле землепользования колхоз — куда худшая система, чем обычная до революции система общины. Тогда земля тоже не принадлежала отдельным крестьянам, а общине. Но крестьянин мог обрабатывать отведенный ему надел по своему усмотрению. Жизнь в колхозе, за исключением некоторых незначительных подробностей, была похожа на дореволюционную жизнь при крепостном праве, то есть до 1861 года.» (1944 г.)
Необходимо передумать…
До какой меры Власов ненавидел правящую клику в Советском Союзе, показывает следующее его высказывание:
«Русский народ, и в первую очередь русский крестьянин, страдают десятилетиями под унизительным бременем большевизма и марионеточного театра, называемого Третьим Интернационалом. Положить конец этому состоянию является не только задачей нас, русских. И Германия должна была бы поддержать нас, представляющих здесь национальные элементы России, если она сама не хочет своей гибели. Необходимо все это пересмотреть с самого основания. Вы до сих пор думаете, что национальная Россия, защищая свои интересы, может стать угрозой для вас и для всей Европы. При этом вы не понимаете, что коммунистическая Россия выступает в защиту не русских, а интернациональных, охватывающих весь мир интересов коммунистической чумы. Вот где надо ощутить общую опасность. Может ли немец это понять?» (1944 г.)
Выживет ли советский режим?
Не только Власов и его особо приближенные сотрудники, но каждый взятый в плен красноармеец, солдат РОА или «остарбейтер» высказывали мнение, что вне зависимости от того, как закончится война, — конец советского строя близок.
«Участники моего движения верят в падение советского режима в конце войны. В этом убеждении я вижу гарантию, что все они останутся верными и преданными мне до конца, и если будет нужно — то пожертвуют своей жизнью за наше общее дело. И оппортунисты,
Победа над Советским Союзом?
«Из истории народов — нужно только почитать — мы знаем, что завоевание России было испробовано несколько раз. Я хотел бы указать на событие 1709 года, на Полтаву, победу над Швецией; 1812 год — победу над Наполеоном; и на 1942—43 г. — победу над немцами под Сталинградом. Победа над Россией при настоящем положении возможна только в союзе с русскими. Без этой помощи нацистская Германия истечет кровью. И маленькие насильно притянутые союзники — словаки, румыны, хорваты — не смогут помочь. Мне непонятно, почему Гитлер отклоняет главнейшего и единственного союзника, который помог бы ему победить Сталина, русский народ, и ищет помощи у бессильных карликов! На листке бумаги можно было бы сравнить соотношение сил таких союзников. Каждый гимназист пришел бы к выводу, что нельзя отвергать предложение помощи русского народа, который мы здесь представляем, если не хотят с открытыми глазами, из-за тупости и высокомерия, рухнуть в бездну.»
Непонятное юдофобство
«Непонятно, почему немцы все свои начинания подчиняют антисемитской доктрине? Это дополнительное бремя невероятно затрудняет и без того незавидное положение Третьего Рейха. Вот маленький, незначительный пример. Как солдат я точно знаю, какое значение имеет для сражающихся войск доставка из тыла. И эти перевозки для немецкой армии, которая завязла в боях в Советской России, постоянно прерываются транспортами евреев, которые — как мне сообщают — пропускаются вперед прежде военных поездов. Можно подумать, что для Гитлера уничтожение евреев важнее, чем победа над советской армией.»
Это заявление было сделано Власовым незадолго до Пражского Манифеста, осенью 1944 года, когда разгорелся спор о содержании манифеста. Со стороны Гиммлера было предъявлено требование включить в текст его антисемитские параграфы. Власов имел гражданское мужество отклонить это требование. Его доводы, должны были, естественно, соответствовать мышлению нацистов для того, чтобы убедить их. Соображения человеколюбия не действовали.
«Проблема еврейства в России не играет значительной роли, так как в России антисемитизм никогда не являлся мировой проблемой, как в Германии. Пользующиеся плохой славой погромы были следствием организованного бандитизма, который был начат царской полицией для травли социалистов, либералов и евреев. Совмещение антисемитских лозунгов с нашей политической программой только значительно ослабило бы убедительность этой программы.»
Митрополит Сергий
Возможно, что из-за занятий в семинарии у Власова, очевидно, выработалась способность беседовать с высшими духовными лицами русской Православной церкви. Он часто рассказывал о своей встрече с Митрополитом Сергием в Прибалтике. (Его не надо смешивать с митрополитом Сергием, который позже во время войны стал патриархом всея Руси.)
«Этот архиерей — исключительно умный человек и русский патриот, — говорил Власов. — Он во многом мне по душе. При встречах мы всегда оживленно беседовали и только за недостатком времени не могли сказать друг другу всего, что непременно надо было сказать. Он так же, как большинство нас, русских, скрывал в глубине своей Души свое настоящее отношение к коммунистической власти и к Сталину. Вовне он умел как законопослушный и церковный глава появляться везде, где требовала служба. Всю трагедию такого поведения вы здесь в Германии понять не можете. Представьте себе епископа, духовного отца своего пасомого стада, который должен выступать одновременно как христианин и как верный слуга атеистической власти, написавшей на своем знамени уничтожение церкви! Какая это душевная мука для верующего человека! И при этом такая личность, как этот митрополит, отнюдь не является исключением. Большинство из нас, будь то епископ, аппаратчик, высший чиновник или военный, — вынуждены иметь два сердца в груди…