Генерал
Шрифт:
Асланов разбросал ложкой горячий плов по тарелке.
– Значит, у тебя исторический день, Михаил Александрович.
– Выходит, да. Ваши люди так расхваливают эту восточную еду, что думаешь, это что-то недосягаемое. Все же однажды я уговорил жену приготовить плов, сам ей помогал, но, как мы ни старались, ничего путного не получилось. Рис разварился, получилась обыкновенная каша.
– Приготовить плов, да еще по всем правилам, конечно, не просто. Надо, как говорится, знать, из чего. И уметь… Вот этот плов, Михаил Александрович, не так уж и хорош,
– А что? Я бы с радостью приехал, поглядел на ваши края… Мы с женой еще до войны мечтали побывать в Закавказье. Не довелось.
– Охоту любишь?
– Еще бы.
– Охота у нас богатейшая. Кстати, плов с дичью у нас тоже готовят. А если дичь еще самим добыта – она вдвойне вкуснее… Ну, а пока будем кушать то, что наш повар предлагает. Сдается мне, что этот рис – ленкоранский. Ну да, наш! – Ази с изумлением смотрел в тарелку. – Наш рис! В каком котле ни вари, он своего вкуса не теряет.
– И в самом деле… Я забыл тебе сказать – среди подарков из Азербайджана рис тоже был.
– А, вот то-то же!
Лейтенант Смирнов, офицер для поручений, для краткости именуемый адъютантом, на цыпочках подошел к командиру полка.
– Это вам… – и положил на стол два письма.
Ази отодвинул тарелку, разорвал конверт и принялся за письмо.
На одно только мгновение. Филатов отвернулся, чтобы не смущать командира, а когда вновь на него глянул, поразился тому, как изменился в лице Асланов – казалось, вместо него посадили за стол другого человека враз постаревшего, бледного, неузнаваемого. Письмо дрожало у Ази в руке, дрожали губы, как у ребенка.
– Что случилось, Ази Ахадович? Откуда письмо?
– Из дому. О брате Гаджибабе. Сообщают: погиб.
– Когда? Где?
– На фронте. Месяц назад… Вот, письмо из воинской части приложено. Нет брата…
Два белых конверта лежали на темном столе.
Плов в тарелках остывал.
Филатов не знал, что сказать.
Смирнов стоял неподвижно в углу землянки. Несчастье, свалившееся на командира полка, он воспринимал, как свое. Но тоже не знал, чем помочь.
– Случившегося уже не исправишь, Ази Ахадович, – пытался утешить командира полка комиссар.
– Жаль человека. А вернуть невозможно.
Ази Асланов вытер глаза. На сердце легла свинцовая тяжесть.
Минуту спустя он поднялся, чтобы выйти на воздух.
– Оденься, – сказал Филатов.
– Подождите, товарищ подполковник, – Смирнов метнулся к вешалке, подал Асланову шинель и шапку-ушанку.
Ази долго ходил взад-вперед около землянки, но и на воздухе ему казалось тесно и душно.
Начиная с прошлого лета, он получил из дому и от знакомых немало писем, в которых сообщалось о смертях или ранениях многих его сверстников, товарищей детства
Не зная о том, что случилось, к Асланову подошел капитан Макарочкин.
– Разрешите обратиться? – спросил он.
– Да, говорите.
– Не знаю уж, как вы отнесетесь… Неловко как-то.
– Говорите, в чем дело.
– Вы ведь, наверное, знаете, что я родом из Абганерово… Вот если бы разрешили мне съездить туда, узнать что-либо о своих домашних? Может быть, мать вернулась домой…
В день освобождения родного города капитан Макарочкин мчался на танке по своей улице. Увы, он не увидел ни своего дома, ни близких своих, ничего не мог узнать о матери. От хаты осталась только красная кирпичная труба, а у нее не спросишь, где хозяйка.
Подполковник задумался. Макарочкин стоял в ожидании его решения.
Наконец Ази Асланов спросил:
– Одного дня хватит?
– Вполне, товарищ подполковник.
– Танки у тебя отремонтированы?
– Да. Все на ходу.
– Хорошо. Оставь вместо себя одного из командиров взводов и езжай.
– Спасибо! – тихо сказал Макарочкин. – Разрешите идти?
– Ты что, хочешь пешком?
– Честно говоря, еще не думал, как. Может, на попутных.
– Подожди. Начальник снабжения собирался послать в Абганерово машину за продуктами. Если не уехал, поезжай с ним, а если уехал, то скажи от моего имени Чеботареву, пусть тебе даст машину!
Ази смотрел вслед Макарочкину, пока тот не исчез из виду.
«Бедные матери! – подумал он, представив себе, как старая мать встретит Макарочкина. – Сколько горя им достается, бед и тревог… Как теперь моя мать? Что делает? Знает ли о брате? Хоть бы не сказали ей о гибели Гаджибабы. Не выдержит она такого удара…»
Глава шестнадцатая
1
Перед армейским складом на станции Абганерово выстроилась вереница крытых грузовиков, прибывших из частей за продуктами. Начальник склада принимал товар, и делал это обстоятельно, не спеша, а снабженцы из частей нервничали, жгли папиросу за папиросой и время от времени зло поглядывали на работников склада.
– Этот лишний раз не почешется…
– А что ему? Спешить некуда. Никто у него над головой не стоит, сам себе хозяин, живет в тепле и сытости, проверяющий раз в год навещает… Сверху ему не каплет, пули не свистят… Не жизнь, а малина!
Начальник склада и его бойцы, несомненно, слышали все это, но пропускали мимо ушей: привыкли к нелестным словам, а дело делать надо, что бы ни говорили.
Шариф Рахманов, прибывший в Абганерово вместе с начальником снабжения полка, сразу понял, что торчать у склада придется не час и не два, и незаметно улизнул от товарищей, занятых разговором. У него были на станции свои дела, и он намеревался провернуть их, пока его не хватятся.
После освобождения города некоторые жители вернулись в свои дома – там и тут над трубами поднимался дым.