Генералиссимус Суворов

Шахмагонов Николай

Что ж, кулачные бои в ту пору в России были в моде. Но одно дело, когда бились на кулаках взрослые, чтобы показать свою удаль да поразмяться знатно, другое – дети. Бои – стенка на стенку без всякого рода фокусов. Поначалу Ганнибал так и думал – подерутся, да разойдутся…

Однако генерал ошибся. Красницкий рассказал далее:

«Но вдруг случилось нечто совершенно неожиданное. Абрам Петрович увидал, что с противоположной стороны прямо через поле на неоседланной лошади к бойцам во весь опор мчался ещё один подросток с очевидным

намерением принять в драке самое деятельное участие. Не доезжая сотни шагов до свалки, этот подросток кубарем скатился с лошади и бегом кинулся к дворовым ребятам. В эти мгновения Ганнибал успел рассмотреть мальчугана и при виде его даже усмехнулся.

– Вот так подмога подоспела! – по своей привычке сказал сам себе Абрам Петрович.

В самом деле, «подмога», подоспевшая к дворовым ребятам, была с виду совершенно неважная. Мальчуган был очень мал ростом, тщедушен, даже хил. Одна только рубашонка с расстегнутым воротом была на нем, но старенькие, местами порванные панталоны были заправлены в сапожки, а это уже доказывало, что мальчуган по своему общественному положению гораздо выше тех, которые ожесточенно дрались до того пред глазами старого негра.

С великим удивлением заметил Абрам Петрович, что едва прискакавший мальчуган вмешался в толпу бойцов, словно что случилось с ними. У готовых за мгновение до того разбежаться дворовых ребятишек будто новые силы явились. Из роли побеждённых они сразу перешли в наступление и с остервенением, не обращая внимания на сыпавшиеся на них удары, с громким криком кинулись на противников. На миг все стихло, и Абрам Петрович совершенно ясно расслышал звонкий ребячий голос, выкрикивавший:

– Боковик! Ходовик! Обходная деревня! Не сдавай – наваливай!

Тотчас после этого Абрам Петрович со все более и более возрастающим удивлением заметил, что от дворовых ребятишек отделилось несколько человек и в то время, когда оставшиеся все смелее и упорнее с раньше замеченным Ганнибалом рыжеватым угрюмым подростком напирали прямо на крестьянских мальчиков, отделившиеся обежали их справа и слева сзади и, таким образом, ударили на противника сразу с четырех сторон…

– Однако что я вижу! – удивлялся и восхищался впечатлительный Ганнибал. – Да ведь это же совершенно правильное стратегическое движение, по указаниям военной науки… Кто этот ребёнок, которому ведомы тайны стратегии?..

Одновременное нападение с четырёх сторон сразу же произвело свое действие. Недавние победители стали подаваться и наконец побежали во все стороны, а маленький стратег, сам, однако, не принимавший в свалке никакого участия и только распоряжавшийся, кричал своим звонким голосом:

– Наседай! Преследуй! Прошка, не выдавай, насядь! Гони!

Рыжеватый угрюмый подросток и без поощрений знал свое дело. По-прежнему молча гнался он с несколькими товарищами за бежавшими противниками, и плохо тому приходилось, кого им удавалось нагнать.

Вдруг

и преследователи и преследуемые смешались в одну общую толпу, остановились и все кинулись врассыпную, громко крича:

– Барин! Сам барин!..

В одно мгновение поле опустело. Ребятишки все исчезли. Одни забились в канавы, другие спрятались в лесу, третьи удирали уже совсем далеко».

Спугнул драчунов приехавший встретить своего друга, застрявшего из-за поломки экипажа, Абрама Петровича Ганнибала Василий Иванович Суворов. И они вместе, сев в таратайку Суворова, ибо экипаж Ганнибала нуждался хоть и не в очень серьёзном, но продолжительном ремонте.

Ну а уж в усадьбе произошло события, которые много раз и многими авторами описаны примерно одинаково и которые касались выбора пути тем самым маленьким стратегом, которого Ганнибалу выпало увидеть в деле на поле брани сельских ребятишек. Маленьким стратегом, как читатели уже догадались, было сын Василия Ивановича Суворова Александр, мечтавший о службе военной, но подготавливаемый отцом к карьере статской.

Вот тогда-то Василий Иванович и пожаловался своему другу и сослуживцу на то, что не видит возможности отдать сына на военную службу в связи с его состоянием здоровья, но что сын и слышать не хочет ни о чем, кроме армии.

Ганнибал, по-видимому, решил не выдавать сельских драчунов Василию Ивановичу, их полновластному хозяину, не стал и о сыне его рассказывать, хотя, выслушав отца, не мог не догадаться, кто же столь грамотно командовал схваткой ребятишек.

– Поговорил бы ты с Александром, – попросил ничего не подозревавший отец, – объяснил бы, что не для него эта служба. Что трудна она, что большой силы и выносливости требует. Может, хоть тебе поверит, коли уж мне верить не хочет, хоть и понимает, что службы-то ратной хлебнул я на своём веку сверх всякой меры.

– Что ж, поговорю, обязательно поговорю, – с едва заметной доброй ухмылкой пообещал Абрам Петрович Ганнибал.

«Быть Александру великим полководцем!»

Не спеша поднявшись на второй этаж дома, Ганнибал приоткрыл дверь комнаты и увидел сидящего за столом подростка, того самого, который так лихо командовал ребячьей баталией. Александр склонился над картой, что-то вычерчивая, и настолько был поглощён своим дело, что даже не заметил вошедшего генерала.

– Не числом, а уменьем! Не числом, а уменьем! – повторял Александр, продолжая работать с картой. – Глазомер! Глазомер! И быстрота, и натиск. Так воевал Александр Невский! Так он побил шведов на Неве…

– Кто это вычертил тебе? – спросил Ганнибал, подойдя к столу и поразившись точностью схем знаменитых баталий. – Сражение при Рокруа, Невская, Куликовская и Молодинская битвы, – узнавал он изображённое на бумаге.

Александр встал, повернулся к генералу, поздоровался и твёрдо ответил, глядя прямо в глаза: