Генералиссимус Суворов

Гейнце Николай Эдуардович

Русские гнали его неутомимо. Во все время этой битвы Александр Васильевич, несмотря на свои преклонные лета, не сходил с казацкой лошади, воодушевлял своим присутствием союзные войска и приобрел новую славу.

Император Павел наградил Суворова своим портретом, осыпанным бриллиантами, для ношения на груди, а за освобождение Италии назначил его князем Российской империи с титулом Италийского, простирающимся и на его потомство.

Сардинский король прислал Суворову свой орден, диплом на имя генерал-фельдмаршала и на достоинство князя, с титулом «двоюродного брата» (cousin)

и с предоставлением его, из рода в род, перворожденным. Вместе с тем король изъявил желание служить под начальством его, в италийской армии.

Император Павел Петрович, согласившись на принятие Суворовым лестных отличий, написал к нему, что «через это он и ему войдет в родство, быв однажды принят в одну царскую фамилию, потому что владетельные особы между собою все почитаются роднёю».

В Англии, на всех праздниках, пили за здоровье Суворова, избавителя Италии, и в похвалу русского героя сочиняли стихотворения.

Между тем австрийский гоф-кригсрат продолжал делать неприятности Александру Васильевичу, так что он нашел, наконец, вынужденным пожаловаться своему государю. Павел Петрович повелел Суворову собрать в одно место вверенные ему русские войска и действовать независимо, если эти неприятности не прекратятся.

Успехи Суворова произвели переворот во французском правительстве.

Будучи недовольно распоряжениями Моро, оно вверило начальство над армией молодому Жуберту, который поклялся победить или умереть и полетел в Италию.

— Юный Жуберт, — сказал Суворов, — пришел учиться: дадим ему урок.

Этот урок был дан 4 августа, при местечке Нови. В третьем часу утра началась перестрелка, постепенно усилившаяся. Неприятель стоял твердо и дрался с редким мужеством, пользуясь горным местоположением. Опрокинуть его не было никакой возможности.

Заметив некоторое ослабление в рядах русских войск, французы с быстротою молнии напали на них и заставили отступить. Но перед отступающими вдруг появился Суворов.

— Ко мне, сюда, братцы!.. Бей штыком!.. Колоти прикладом! Не задерживай! Шибко или вперед!.. Ух, махни!.. Головой тряхни!.. Вперед, мы русские!.. Чудо-богатыри, вперед!.. Катай!.. Ура!..

Молодой генерал Жуберт, видя, что победа склонилась на сторону русских, сам повел в штыки свое войско, ободрял солдат, но роковая пуля сразила республиканского генерала. Он пал как герой, и последние его слова были:

— Вперед, вперед!

Он исполнил свою клятву

К вечеру неприятель был совершенно разбит. Небольшая кучка французов, спасшихся от смерти, скрылась в горах. Ночь прекратила битву. Следствием победы при городе Нови было заключение капитуляции, по которой французы принуждены были сдать неприступную крепость Тортону.

Император Павел написал следующее письмо к Суворову.

«Князь Александр Васильевич!

Я получил известие о знаменитой победе вашей над упокоенным вами генералом Жубертом. Рад весьма, а тем более, что убитых не много и что вы здоровы. Не знаю, что приятней, вам ли побеждать или мне награждать за победы! Но оба мы исполним должное. Я как государь, а вы как первый полководец в Европе.

Посылаю награждение за взятие Серавали; а вам не знаю,

что уже давать, потому что вы поставили себя свыше награждений, определили почесть военную, как увидите из приказа, вчера отданного. Достойному — достойное. Прощайте, князь! Живите, побеждайте французов и прочих, кои имеют в виду не восстановление спокойствия, а нарушение оного» [17] .

Военная почесть, о которой император упоминал в письме, состояла в том, что государь повелел гвардии и всем российским войскам отдавать Суворову, даже в присутствии своем, все воинские почести, отдаваемые особе его императорского величества.

17

Фурман К.Р. Князь А. В. Суворов-Рымникский.

Русский царь вел эту войну единственно для восстановления спокойствия в Европе и для восстановления веры и низверженных государей, а венский двор, вместо того чтобы оценивать великодушное действие русского монарха, беспрестанно противопоставлял им преграды. Это должно было чем-нибудь разрешиться.

Ожидать долго не пришлось

Фридрих II приказал Суворову сдать начальство над своими войсками одному из своих генералов, а император Павел приказал своему фельдмаршалу двинуться с русским войском в Швейцарию.

«Никогда я не забуду храбрых австрийцев, — писал Александр Васильевич в прощальном приказе к австрийским войскам, — которые почтили меня доверенностию и любовию; не забуду воинов победоносных, соделавших меня победителем».

Таким образом, кончился знаменитый поход Суворова в 1799 году, в котором союзные войска, под начальством знаменитого полководца-героя, выиграли 10 сражений, приобрели около трех тысяч огнестрельных оружий, 200 000 ружей, 80 000 пленных, 20 крепостей.

Начался не менее победоносный и славный обратный путь в Россию.

XVII. В горах

Русские войска, вступив в Швейцарию, встретились с совершенно новой для них природой.

Исполинские Альпийские горы, покрытые снегами, представили для них изумительное, невиданное до тех пор зрелище. Дорога в горах становилась все затруднительнее и затруднительнее, но, несмотря на это, Суворов продолжал идти безостановочно вперед, спеша к городу Белинцону, расположенному у подошвы горы Сен-Готард. Там должны были быть наготове, по крайней мере, уверяли австрийские военные власти, мулы, которыми Австрия обязалась снабдить русские войска для подвоза орудий и провианта.

Переход, требовавший, по меньшей мере, восемь дней, был совершен за шесть. Мулов в Белинцоне не оказалось. Было несомненно, что это дело происков недоброжелательного министра Тугута.

Александр Васильевич прождал пять дней, во время которых австрийские комиссионеры уверяли, что мулы должны прийти с минуты на минуту, но, увы, последние не появлялись. Собрался военный совет, и по мысли великого князя Константина Павловича Суворов приказал спешить донских казаков и лошадей их употребить под тяжести.