Генералиссимус
Шрифт:
И все же Трумэн разрешил командованию союзников принять отдельную сепаратную капитуляцию гитлеровцев, 7 мая 1945 года в Реймсе.
Сталин немедленно отреагировал на этот факт нарушения договоренности.
"7 мая 1945 г.
Секретное и личное послание премьера И. В. Сталина президенту г-ну Трумэну.
Ваше послание от 7 мая относительно объявления о капитуляции Германии получил.
У Верховного Командования Красной Армии нет уверенности, что приказ германского командования о безоговорочной капитуляции будет выполнен немецкими войсками на Восточном фронте. Поэтому
Поэтому командование советских войск хотело бы выждать до момента, когда войдет в силу капитуляция немецких войск, и, таким образом, отложить объявление Правительств о капитуляции немцев до 9 мая, в 7 часов вечера по московскому времени".
Вот к этому времени Жуков и его штаб стали готовить все необходимое к подписанию последней, окончательной, официальной капитуляции германского командования,
Много пришлось поработать начальнику тыла 1-го Белорусского фронта генералу Н. А. Антипенко.
Я был близко знаком с Николаем Александровичем. Однажды он приехал ко мне на дачу в Переделкино. У генерала было плохое настроение - никак не мог "пробить" переиздание своих доработанных и расширенных воспоминаний. Не надеясь, что это осуществится, Николай Александрович подарил мне ксерокопию рукописи. Разумеется, из бесед с Николаем Александровичем и из его книг я использую некоторые факты в моем повествовании.
Генералу Антипенко поручили заниматься обеспечением процедуры подписания акта о капитуляции.
Прежде всего было подобрано помещение в предместье Берлина Карлсхорсте, здесь раньше находилась столовая инженерного училища. Неподалеку подобрали дом для немецких представителей.
Антипенко рассказывал:
"- Впервые пришлось нам заниматься "снабжением" такого рода. Каждый, конечно, хорошо понимал, каковы были моральные переживания и материальные затруднения людей в связи с войной. Казалось бы, не до банкетов в такое время... Но ведь была завершена невиданная по масштабам война! Впервые собрались представители стран-победительниц по такому торжественному поводу.
Надо было хорошо принять гостей.
Днем 8 мая прибыли представители Верховного командования союзников: от американцев - командующий стратегическими воздушными силами США генерал Карл Спаатс, от англичан - маршал авиации Артур В. Теддер и главнокомандующий французской армией генерал Жан Делатр де Тассиньи.
По чинам и по именам видно отношение, а точнее пренебрежение, желание принизить значимость предстоящего подписания общего акта о капитуляции. Полагалось бы прибыть первым лицам из командования союзников: Эйзенхауэру и Монтгомери. Только хорошо воспитанных французов представлял Главнокомандующий.
Жуков поступал соответственно: он не поехал встречать гостей на аэродром Темпельгоф, прибывающие
С гитлеровцами было проще - генерал-фельдмаршал Кей-тель, адмирал флота фон Фридебург и генерал-полковник авиации Штумпф прилетели на тот же аэродром под конвоем английских офицеров.
Говорят, Кейтсль, проезжая по улицам Берлина, сказал:
– Я потрясен степенью разрушения! Наш офицер из сопровождения спросил:
– Господин фельдмаршал, а вы были потрясены, когда по вашему приказу стирались с лица земли тысячи советских городов и сел, под обломками которых погибли миллионы людей, в том числе детей?
Кейтель не привык к такому обращению, побледнел, пожал плечами и ничего не ответил.
Пришло время, назначенное для официальной части, а из Москвы не поступали необходимые указания".
Антипенко волновался, рассказывая об этом даже спустя много лет:
"- Начались осложнения. К 15 часам 8 мая обед был приготовлен, а подписание акта о капитуляции откладывалось. Уже вечерело, а команды о созыве людей в зал заседания все не было. Несколько раз я обращался к маршалу Жукову, высказывая ему тревогу за качество обеда. Но не от него зависела проволочка, на то были причины высокого дипломатического порядка: Москва, Вашингтон, Лондон не могли договориться о процедуре принятия капитуляции... Поварам не было дела до этих переговоров, их беспокоило одно - как бы не ударить лицом в грязь и показать именитым европейцам во всем блеске русское поварское искусство".
Раза два Антипенко заходил в домик Кейтеля. Он сидел за столом, накрытым более скромно. За спиной у него и у других немецких представителей стояли английские офицеры. Кейтель держал себя с независимым видом, к пище едва притрагивался. Ему предстояло с минуты на минуту быть вызванным в зал заседаний и там, перед лицом всего мира, подписать документ, который навеки пригвоздит к позорному столбу германских милитаристов, - акт о безоговорочной капитуляции. Он сидел напыщенный, вытянув шею, с моноклем в глазу.
Жуков, союзники, Вышинский, Телегин и Соколовский ожидали в кабинете рядом с залом, где должно было состояться подписание акта.
Наконец "'наверху", в Москве, все утрясли и дали "указания". В 24 часа союзники вошли в зал. Они сели за стол. За их спинами были флаги СССР, США, Англии и Франции. За столами (как говорит Антипенко, буквой "П") сидели военные и многочисленные представители печати. Среди них были Симонов, Полевой и другие, каждый из них в своих статьях по-своему описали эти исторические минуты.
Я располагаю стенограммой, которая велась в тот вечер. Она короткая, но зато точно отражает происходившее.
Когда все заняли места, Жуков сказал:
"- Господа!
Здесь, в этом зале, собрались по уполномочию Верховного Главнокомандования Красной Армии - заместитель Верховного Главнокомандующего Красной Армии Маршал Советского Союза Жуков, по уполномочию Верховного Главного Командования экспедиционными силами союзников - заместитель Верховного Главнокомандующего экспедиционными силами союзников главный маршал авиации Теддер.