Генералиссимус
Шрифт:
Вопрос о том, кто будет принимать Парад Победы и кто будет командовать парадом, тогда не обсуждался. Однако каждый считал, что Парад Победы должен принимать Верховный Главнокомандующий.
В общем, вопрос этот не ставился и не разрешался, пошла полным ходом подготовка к грандиозному празднику.
По составленному в Генеральном штабе расчету каждый фронт формировал один сводный полк и по одному сводному полку предоставляли Военно-Морские Силы и Военно-Воздушный Флот. Что значит сводный полк? Это временное формирование, которое отбиралось из разных частей от фронта. Самые достойные фронтовики, добывавшие победу, - офицеры, сержанты, рядовые,
Полки эти начинали заниматься строевой подготовкой еще в расположении фронта, а потом перевозились в Москву и продолжали тренироваться здесь. В дни этих занятий всем участникам парада была выдана или сшита новая парадная форма и новая обувь.
Вечером участников парада возили в театры, в концертные залы и в цирк. В эти же дни они встречались с рабочими на заводах, с учеными и писателями, со студентами и школьниками, побывали в различных коллективах и обществах, где рассказывали, как они шли к победе.
В Генштабе, еще при составлении расчета, встал вопрос - в каком порядке пойдут полки торжественным маршем мимо правительства на трибуне Мавзолея? Было предложено вроде бы логичное - открыть парад должен 1-й Белорусский фронт, бравший Берлин. Но сразу же возник другой, не менее резонный вопрос - 1-й Украинский фронт тоже брал Берлин. Ну а если говорить о победе, то ее добывали все фронты и все участники Великой Отечественной войны, начиная с пограничников, которые первыми встретили врага 22 июня 1941 года.
Тогда, чтобы никого не обижать, решили проходить в том порядке, в каком дрались на полях сражений, - то есть на самом правом фланге Карельский полк, затем Ленинградский, Прибалтийский и т. д. Это было справедливо и снимало претензии и кривотолки. Всего в каждом полку набиралось до 1000 человек, по двадцать фронтовиков в ряду. Впереди строя -знаменщики-герои, они понесут 363 боевых знамени наиболее отличившихся соединений и частей. Впереди знамени пойдет командование во главе с командующим фронтом. На тренировках маршалы со своими полками не ходили, руководили и тренировались генералы чинами пониже. После фронтовых полков войска Московского гарнизона: академии, училища и вызывающие общие улыбки одобрения суворовцы и нахимовцы.
Вот в таком порядке мы тренировались на центральном аэродроме, теперь здесь аэровокзал. Летное поле было размечено белыми линиями в точном соответствии с размерами Красной площади и порядком построения участников. Вместо Мавзолея стояла временно сколоченная трибуна, обтянутая красной тканью. Тренировались мы ночами: подъем в три часа, умылись, оделись - и на аэродром. Когда москвичи шли на работу, мы уже заканчивали занятия и возвращались на свои квартиры.
Теперь, да будет мне позволено, вспомню переживания очень личные, надеюсь, читатели за это не осудят.
В те дни я был слушателем Высшей разведывательной школы Генерального штаба. Это было очень солидное учебное заведение с четырехлетним сроком обучения (для сравнения - в Академии Фрунзе, которую я тоже позднее окончил, учились три года). В нашей спецшколе учились только офицеры-разведчики, они прошли огни и воды в годы войны. Народ был отчаянный! Вспоминаю их сейчас с любовью и восхищением, уж каких только заданий они не выполняли, причем не только в военное время,
Мне выпала великая честь быть знаменосцем в нашей колонне разведчиков. Ассистентом знаменосца справа был знаменитый командир партизанской бригады, Герой Советского Союза Гришин, ассистент слева - тоже Герой Советского Союза, старший лейтенант Ворончук. Я был в звании капитана.
Вспоминаю о том, что я был знаменосцем в такой колонне необыкновенных людей, с нескрываемой гордостью.
До парада оставалось несколько дней. 12 июня в Кремле Калинин вручил Жукову третью Золотую Звезду - "...за об разцовое выполнение боевых заданий Верховного Главнокомандования по руководству операциями в районе Берлина". После вручения награды Жукова вызвал к себе на дачу Верховный. Естественно, он поздравил Жукова со званием трижды Героя, и обмыли они эту награду. При том застолье на даче Сталин спросил:
– Не разучились ездить на коне?
– Нет, не разучился.
– Вот что, вам придется принимать Парад Победы. Командовать парадом будет Рокоссовский.
Жуков ответил:
– Спасибо за такую честь, но не лучше ли парад принимать Вам? Вы Верховный Главнокомандующий, по праву и обязанности парад следует принимать Вам.
Сталин сказал:
– Я уже стар принимать парады. Принимайте вы, вы помоложе,
Прощаясь, он заметил, как мне показалось, не без намека:
– Советую принимать парад на белом коне, которого вам покажет Буденный.
Благородство? Скромность? Уважение к Жукову? Все было бы так, если бы за кулисами не творилось иное. Парад намеревался принимать Сталин сам, и именно на белом коме, как все великие полководцы. Об этом стало известно позднее от его сына Василия Сталина, который в кругу собутыльников разболтал тайну своего отца.
А дело (по рассказу Василия) было так. Сталин понимал, что он немолод и на коня не садился с далеких времен гражданской войны, да и тогда редко бывал в седле, больше руководил в вагонах. Вот он и решил потренироваться, чтобы не опозориться перед войсками на Красной площади. По его приказу ночью в манеж (благо он рядом с Кремлем и тогда еще был не выставочным чалом, а действующим манежем) привели белого коня, на котором он собирался принимать парад. Сталин хорошо знал историю - конь под победителем должен быть именно белый.
И вот ночью, когда в Москве и в Кремле все спали глубоким сном, Сталин в сопровождении только самого доверенного человека - начальника личной охраны генерала Власика - отправился в манеж. В этот вечер на квартире Сталина был Василий, который увязался за отцом (если бы не он, мы не узнали бы об этом эпизоде из жизни вождя, - Власик умел держать язык за зубами).
В манеже горел полный свет, недалеко от входа стоял белый копь, которого держал под уздцы коновод. Сталин подошел к коню, потрогал седло, не без труда занес ногу в стремя. Власик поспешил было ему на помощь, хотел подсадить, но Сталин тут же остановил его: "Не надо, я сам". Затем он сильно оттолкнулся от земли правой ногой и грузно плюхнулся в седло. Конь от такой неумелой посадки запрядал ушами и стал перебирать ногами. Чтобы не свалиться, Сталин пытался удержать себя в седле, сжимая крепче ноги. А конь, понимая это по-своему, разгорячился и пошел боком-боком, отчего седок сполз набок и стал падать. Коновод, Власик и Василий кинулись на помощь и не дали Сталину рухнуть на землю. Но все же он из седла вывалился и повис у них на руках.