Генералиссимус
Шрифт:
Встав на ноги, Иосиф Виссарионович недовольно крутнул плечами, освободился от поддерживающих рук, сердито буркнул: "Отойдите". Он был упрям! Злость закипела в нем, решил показать этой строптивой лошади свою твердость. Вновь вставил ступню в стремя - и на этот раз более решительно взлетел в седло. "Дай", - сказал коноводу и принял у него поводья. Сталин зло натянул повод и ударил ногами в бока лошади. Хорошо обученный конь не понимал седока: натянутый повод приказывал стоять на месте, удар в бока посылал вперед. Конь "заплясал", перебирая ногами, и опять пошел боком-боком. Сталин еще раз дал ему, как говорят кавалеристы, шенкеля, и конь устремился вперед тряской
Приближенные кинулись ему на помощь. Они подняли его, принялись отряхивать опилки с его одежды. Сталин держался за плечо, он ушибся довольно сильно.
– Нет, это не для меня, - махнув рукой, сказал Иосиф Виссарионович и вернулся на квартиру.
Когда вся подготовительная работа была проведена, созвали совещание, на которое пригласили командующих фронтами. Был доложен ритуал парада. Остался открытым один вопрос: кто будет принимать Парад Победы и кто будет им командовать?
Один за другим выступали маршалы и единодушно предлагали:
– Парад Победы должен принимать товарищ Сталин. Сталин, по своему обыкновению, ходил по кабинету, слушал выступающих, хмурился. Подошел к столу:
– Принимающий Парад Победы должен выехать на Красную площадь на коне. А я стар, чтобы на коне ездить.
Все горячо стали возражать:
– Почему обязательно на коне? Президент США Рузвельт - тоже верховный главнокомандующий, а на машине парады принимал.
Сталин усмехнулся:
– Рузвельт - другое дело, у него ноги парализованные были, а у меня, слава Богу, здоровые. Традиция у нас такая: на коне на Красную площадь надо выезжать.
– И еще раз подчеркнул: - Традиция! На белом коне!
– После паузы, посмотрев на присутствующих, сказал: - Есть у нас два маршала-кавалериста: Жуков и Рокоссовский. Вот пусть один командует Парадом Победы, а другой Парад Победы принимает.
Был издан приказ Верховного Главнокомандующего от 22 июня 1945 года:
"В ознаменование Победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона - Парад Победы.
На парад вывести: сводные полки фронтов, сводный полк Наркомата обороны, сводный полк Военно-Морского Флота, военные академии, военные училища и войска Московского гарнизона.
Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Жукову.
Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза Рокоссовскому..."
В день парада погода была неважная, дождь моросил, небо в серых тучах. Но все равно настроение было праздничное. Погодная серость не ощущалась. Красная площадь пылала множеством алых знамен. А участники парада, словно в золотых кольчугах, сияли орденами и медалями. Жуков выехал на белом коне из-под Спасской башни под звон кремлевских курантов, они отбили десять. Точен, как всегда. На середине строя маршала встретил командующий парадом Рокоссовский, он доложил:
– Товарищ Маршал Советского Союза, войска для Парада Победы построены!
– И тут же ловким движением выхватил строевую записку и вручил ее принимающему парад.
Ах, как же были красивы эти два профессиональных кавалериста - спины прямые, в седле сидят как влитые, головы поставлены гордо, груди в орденах развернуты...
Жуков после объезда войск легко
Но нет в этом вины Георгия Константиновича: не сам писал, по тексту видно - не его слова, не его манера. Засушили, заказенили пугливые чиновники речь маршала.
Говорят, когда Жуков произносил речь, то у Сталина, поглядывающего на маршала, желваки катались по скулам. Не знаю, не видел, далеко от нас была трибуна, а когда проходили мимо Мавзолея, не до того было. Я видел боковым зрением Сталина и других членов правительства, но лиц их не различал - они стояли, как силуэты. Надо было следить за равнением, соблюдать дистанцию, держать знамя в определенном положении, ну и рубить строевым шагом, чтобы искры летели от брусчатки.
После праздника я не раз видел пленку кинохроники о Параде Победы, разумеется, в первую очередь себя искал. Но когда на экране лицо Сталина появлялось крупным планом, желваков я не видел.
Только на параде я да и другие участники узнали, что это за несколько длинных шеренг ходило с нами на тренировках с палками. Мы недоумевали - что он и делают?
– несут длинные палки перед собой, а потом бросают их на землю и уходят. И вот только на параде, после прохождения фронтовых полков, между ними и строями Московского гарнизона эти солдаты оказались с гитлеровскими знаменами вместо палок. Они их несли как трофеи фронтов, опущенными к земле, и с презрением швыряли на землю около Мавзолея. Все это проделывалось под дробь барабанов, как когда-то в стародавние времена перед казнью через расстрел или повешение. Знамена разбитых гитлеровских дивизий, включая и личный штандарт Адольфа Гитлера, солдаты швыряли как старые тряпки и, отвернувшись от них, уходили на свое место в строю.
А потом опять грянул тысячетрубпый оркестр, и мы пошли торжественным маршем вслед за фронтовыми колоннами.
Единственными из союзников имели честь участвовать в историческом параде Победы воины Польши.
В параде боевой техники вышли на Красную площадь машины с расчетами зенитных установок. Их сменила артиллерия, представленная во всем своем величии и мощи. Четким строем, по 12 орудий в рад, прошли батареи противотанковой артиллерии. За ним крупнокалиберные орудия - гроза немецких "тигров", "пантер" и "фердинандов", гвардейские минометы-"катюши", тяжелая артиллерия.
Апофеозом демонстрации технической мощи победителей стало прохождение лучших танков второй мировой войны - Т-34 и ИС. Парад техники завершили самоходные артиллерийские установки.
Из-за дождя демонстрация трудящихся была отменена...
Придут новые времена, напишут о Сталине много справедливых упреков, и грязью польют изрядно. Но тогда, в день победного парада, все участники его относились к Верховному с величайшим уважением.
О чем думал Сталин, глядя на величественный Парад Победы? Конечно, торжествовал в душе - он выпестовал эту армию-победительницу. Но много еще было у него забот.