Генеральная зачистка
Шрифт:
– Ну, тогда и я не буду. Тоже не особый любитель застолий. Так, с ребятами иногда посидим, а в будни оно мне и даром не нужно. Хотя, бывало, пару раз напивался сильно… Коллеги смеялись потом.
Позавтракав, Самойлов спросил:
– Ты не против, если я закурю?
– Ну, о чем ты, Сергей? Это же твой дом. Ты вправе делать здесь все, что хочешь. Кури. А я пока уберу со стола. Тебе кофе или чай приготовить?
– Не надо ничего. Я еще никогда не ел столь вкусный завтрак. Спасибо!
– А вот льстить не надо.
– Я серьезно.
– Пожалуйста.
Убрав посуду со стола, быстро вымыв ее и расставив по полкам, Ольга присела на прежнее место напротив Самойлова:
– Ты хотел поговорить, Сережа. Я готова.
– Да, хотел, вот только не знаю, с чего начать… Ночью мысли как-то сами по себе складывались, а сейчас разлетелись, и собрать их не получается…
– Знаешь, может, не надо никакого разговора? Я вижу твои глаза, в них усталость. Может, отдохнешь лучше?
– Нет. Поговорить нам надо обязательно. И вместе принять решение. Извини, если буду выражаться по-солдафонски, но, по большому счету, я и есть солдафон… Давай так: я скажу все, что хотел сказать, а потом ты выскажешься. Так будет проще. Договорились? И еще раз извини за прямоту.
– Договорились. Я слушаю тебя, Сергей.
На кухню заглянул сын Ольги.
– Что тебе, Петя? – спросила его мать.
– Да у меня там опять компьютер… как это называется… завис, вот!
Самойлов посмотрел на часы:
– Выключи его из розетки, сделай перерыв. Потом я все поправлю.
– И пожалуйста, Петя, не беспокой нас с дядей Сережей, пока мы будем разговаривать.
– А что мне делать? Погулять пойти можно?
– Нет! – категорично заявила Ольга.
– Включи телевизор, найди канал с мультиками, – посоветовал Сергей.
– А что, есть и такой?
– Есть. Пультом-то пользоваться умеешь?
– Разберусь, не ребенок…
– Ну, конечно. Давай!
– Значит, компьютер из розетки выключить?
– Да.
– Ладно, разговаривайте.
– Ну, спасибо, что разрешил…
Петя ушел. Самойлов улыбнулся:
– Шустрый он у тебя, Оля, и смышленый. Если бы не он… да ладно. Главное, сейчас все нормально. Так вот что я хотел сказать тебе, Оля… Понимаю, мои слова будут звучать наивно, глупо, даже смешно, но я говорю от сердца. Решение помочь вам пришло после разговора с Петей в переходе. И здесь все ясно – любой мужчина должен был поступить на моем месте так же. Я принял решение вытащить вас из рабства и потом помочь начать новую жизнь. Когда Петя показал мне твою фотографию, то… ты мне очень понравилась. И я подумал… вот та женщина, с которой я мог бы связать свою жизнь.
– По фотографии?!
– Да. Сначала по фотографии… Ну, а когда увидел тебя, то понял, что не ошибся. Не буду распространяться, что я передумал за эти дни, скажу одно: я хочу, чтобы вы – ты и твои дети – жили со мной. Мы могли бы создать семью, если,
Самойлов поднялся, достал из холодильника почти не тронутую за завтраком бутылку вина, налил стакан и залпом выпил.
– Ты же не любишь вино, – улыбнулась Ольга, смущенная не меньше офицера.
– Да я так, машинально… Волнуюсь. – Старший лейтенант присел на свое место. – Что скажешь, Оля?
– Сережа, о таком мужчине я и мечтать не могла, – вздохнула женщина. – Но сколько тебе лет?
– Двадцать пять.
– И ты раньше не был женат?
– Нет.
– А мне, Сережа, скоро тридцать один год, и у меня двое детей. Тем более что ты знаешь, чем я была вынуждена заниматься последние годы.
– Но тебя же заставляли…
– Это неважно. Насильно или нет, но я спала со многими мужчинами.
– Так, – сказал Самойлов. – Разница в возрасте – ерунда. Да и выглядишь ты гораздо моложе своих лет. Дети? Так это хорошо; в детях, как говорится, счастье. А то, что тебя заставляли заниматься проституцией, поверь, вызывает у меня только ненависть к тем, кто принуждал к этому тебя и дочь. Впрочем, они уже получили свое.
– Эх, Сережа, это ты сейчас так говоришь… Ты ведь никогда не сможешь забыть о том, что я была проституткой. Ничего у нас не получится.
– Но почему? Почему ты делаешь выводы за меня? Клянусь, я никогда не упрекну тебя ни в чем!
– Верю. Возможно, и не упрекнешь, но и не забудешь. И как мне смотреть тебе в глаза? Я ведь тоже не смогу забыть этот кошмар.
– Все у нас получится, Оля. Родишь еще одного ребенка…
– Нет, я не смогу больше рожать.
– Ну, и Пети с Тоней хватит.
– Сережа, ты просто жалеешь меня и детей. Ты хороший, добрый, отзывчивый человек, но жалость – плохой советчик. И то чувство, которое живет в тебе сейчас, потом уйдет. Уйдем из твоей жизни мы – уйдет и чувство. Ну, зачем тебе мы, Сережа? Ты молодой сильный мужчина, офицер спецслужбы, легко найдешь себе достойную девушку, не запятнанную грязью, не отягощенную бременем детей – и будешь жить с ней счастливо. Она родит тебе твоих…
– Мне нужна только ты! Но… вижу, у тебя другие планы. В самом деле, ведь у меня опасная работа, я могу уехать в командировку и не вернуться… Но дело даже не в этом. Понятно, у тебя ко мне нет никаких чувств, кроме благодарности. Жаль. Верно говорят, насильно мил не будешь. Что ж, ты вправе распоряжаться своей судьбой… Я уезжаю. Тебе же следует остаться здесь, хотя бы ради детей. Вам будет оказана помощь. Ты сможешь начать новую жизнь. Я же из нее ухожу. В твоей жизни мне места нет.
Самойлов поднялся, прошел в комнату и начал собирать сумку.