Генеральный попаданец 2
Шрифт:
Распорядился насчет чая и встав перед всеми «заговорщиками», начал беседу. Собравшиеся не особо радостны. Интересно, отчего?
— Соратнички, что за настроение? Я ожидал услышать аплодисменты и ворох вопросов.
Члены и кандидаты в Президиум переглядывались. Первым заговорил Суслов:
— Леонид Ильич, есть пожелание, чтобы такие речи ты задвигал, предварительно посоветовавшись с товарищами. У нас целый международный отдел в ЦК имеется, Министерство иностранных дел. К чему такой… эпатажный экспромт?
Уставившись
— На волюнтаризм намекаете? Не выйдет! Нет, товарищи, у меня на сей счет имеется четкая и цельная программа.
Подгорный на правах «первого человека страны» хмыкает:
— Так почему бы не дать нам с ней ознакомиться?
Живо срезаю оппонента:
— Зачем? Это право Первого секретаря формировать повестку дня.
— Не много на себя берете, Леонид Ильич?
Тонкий намек на толстые обстоятельства. Типа полгода назад одного такого прыткого сняли.
— Сколько могу. Но вашу помощь не отвергаю. Как сформирую полностью, так и посидим, покумекаем. А что речь? Пусть эта сволочь там за бугром попрыгает. Мы же себя в первую очередь уважать должны, как вторая сверхдержава планеты. Зачем постоянно лезем ко всем и лебезим? Дайте нам немножко мира! Мы, могущественная держава с самой лучшей армией, ракетами и ядерными боеголовками обязаны вести себя на мировой арене сообразно силе и влиянию.
Все с неподдельным удивлением уставились на меня. Такие прописные истины приходится до здешних ЛОМов доносить.
— Захотят мира, сами придут его просить! Мы открыты для всех. Но не стоит сотрудничать с теми, кто замышляет против нас и наших союзников козни. Слабость не прощают!
Устинов новый в кампании, но решительней остальных:
— Считаете, Леонид Ильич, что надо выступать с позиции силы?
— Необязательно всегда, но в любой момент нужно быть готовым к решительным действиям.
Подгорный угрюмо взирает на меня. Удивлен не меньше, но скорее неприятно:
— Мало нам Карибского кризиса?
Отмахиваюсь:
— А не нужно совершать резких движений. Варить лягушку следует медленно. С Джонсоном у меня линия прямой связи. Как-нибудь договоримся.
Суслов внимательно нас слушает, колко интересуясь:
— Мы за этим во Вьетнам влезаем?
— Не только. Я разговаривал с маршалом Кошевым. Он считает, что нам как воздух необходим настоящий военный опыт. Лучше на чужой крови. Сами вспомните несчастную Зимнюю войну сорокового. Какими потерями она нам далась. И все равно весь её опыт не учли, и наступил сорок первый. Про него рассказывать не буду. Сами все помните.
Михаил Андреевич вздыбился:
— Ты всерьез считаешь нашу армию неготовой?
Развожу руками:
— А как это узнать? Маневрами? Так сейчас в ГДР развлекаются, а эмиссары Генштаба внимательно наблюдают.
Многие еще не знают о моей роли во внезапных учениях нашей самой западной войсковой группировки
.
—
— Ничего, переживет! Право имею. И на службе надо быть, а не считаться. Он мне до сих пор не доложил, где тогда шарился. А между прочим, это второй человек в стране с правом решения нанесения ядерного удара.
Произнесенный пассаж произвел на присутствующих неожиданное впечатление. Внезапно с несколько иной стороны они осознали мое могущество и ответственность. Меня тут же поддержал Устинов:
— Леонид Ильич прав. Такие должности обязаны быть всегда на связи.
— Мы еще вернемся к этому разговору, сейчас собрались не для этого. Товарищи, решили? Выступаем?
Соратнички воспряли и дружно закивали.
— Тогда пройдемся по основным пунктам. КГБ подвергаем реформе?
Черненко неожиданно встревает, он не записывает, но как рефери контролирует ситуацию со стороны.
— Будем голосовать, товарищи?
Суслов машет рукой:
— Не обязательно. Единогласно. По нашему плану.
План на самом деле мой, Ивашутина и Грибанова. Уже согласован. Все за то, чтобы «Девятка» стала отдельной Государственной Службой Охраны, сокращенно ГСО Получит в компетенцию охрану не только высших лиц, но и важнейших объектов. Станет весомой силой среди спецслужб Союза. Первое управление переформируется в Государственный комитет Разведки, ГКР. Всем остальным отделам под одной крышей, что занимаются внутренними проблемами СССР, оставили старое название МГБ. Но работать они смогут лишь внутри страны.
— По итогам последней поездки я могу заявить категорическое неприятие работы Отделов ЦК. Такое впечатление, что они водят нас за нос. К этому вопросу подробней мы вернемся позднее, но необходимы перемены. Товарищ Андропов завалил фронт работы полностью. Нас союзники совершенно не слушаются и не уважают. Но помощь все равно просят. А сами проводят либеральные околобуржуазные реформы. Социализм лишь на словах! — я не жалел эпитетов, топя «братские» партии, соратнички внимали. — Только одни немцы и отчасти венгры ведут себя, как реальные союзники. Потому что получили от нас в прошлом кровавых люлей? Черт их знает!
Суслов хмурится, но по глазам заметно, что мои доводы считает вескими. Отчеты именно ему посылал всю дорогу. Бедолаги помощники по ночам и не спали толком.
— Твои предложения, Леонид Ильич?
— Сместить Андропова, как завалившего направление. Вы ведь пока справитесь и со вторым отделом, Михаил Андреевич? Затем надо искать кандидатуру.
Суслов задумался, молчавший доселе Демичев встрепенулся:
— Не слишком ли строго, Леонид Ильич?
Я обвел Соратничков тяжелым взглядом и выудил размноженный с помощью техники любопытный листок, что передал мне накануне Питовранов.