Генератор чудес
Шрифт:
– А в мозгу тоже нейроны?
– спросил Тунгусов.
– Тоже. Они везде, где есть нервная ткань.
– Ну, так тут, в месте сближения нейронов, и нужно искать органы настройки.
– Почему?
– недоумевал Ридан.
– Ну, конечно. Вы же сами говорили, что каждый нерв может проводить определенную гамму частот. Значит, он должен быть настроен в резонанс с приходящей из мозга волной. А как бы иначе волна перескочила на другой нейрон, если бы не было какого-то приспособления для настройки следующего нейрона в резонанс? Это то же самое, что в радиоприемнике: волна из антенны
– Блестяще!
– восхитился Ридан.
– Вот что значит владеть предметом! Знаете что? Вы сейчас опровергли одно из основных возражений моих противников. Они рассуждают так: электромагнитные волны распространяются со скоростью триста миллионов метров в секунду, а нервное возбуждение - со скоростью всею нескольких десятков метров, значит, нервное возбуждение не может быть электрическим явлением. Но теперь понятно, почему происходит замедление: на настройку каждого звена нерва требуется время! О-о, это очень важное открытие, уверяю вас! Значит, в синапсах нужно искать органы настройки... Постойте, что же это я! Ведь у нас есть снимки нейронов! И как раз сегодня должны были заснять препараты, окрашенные новым способом. Дело в том, что эти тончайшие волоконца, окружающие тело нервной клетки, чрезвычайно плохо поддаются окраске и потому в большинстве случаев почти не видны.
– Он бросился к бюро и стал рыться в его ящиках.
– Что за черт! Нет этих снимков. Придется позвонить Муттеру.
Мамаша среди других многочисленных обязанностей ведал всем фотографическим делом в институте. В его распоряжении была фотолаборатория и фототеки всех исследовательских лабораторий. Изящные бюро с множеством ящичков, пронумерованных и снабженных надписями в алфавитном порядке, содержали в себе тысячи снимков, тщательно рассортированных по конвертам. Строгая система, удобный порядок появлялись во всем, к чему прикасался этот великий артист организационных дел. Муттер жил в том же переулке, напротив института.
– Нет сегодняшних снимков?
– ответил он Ридану.
– Понятно, они сохнут в фотолаборатории. Ключ у меня, сейчас приду и разыщу.
Осмотр института был прекращен. Собеседники, возбужденные интересным разговором, вернулись в квартиру профессора.
– Ну, девчата, - радостно воскликнул Ридан, входя в столовую, кажется, мои дела поправляются! Николай Арсентьевич на ходу делает одно открытие за другим и скоро уже наверняка изобретет генератор биолучей! Я думаю, что для этого ему стоит только напиться чаю, закусить...
Девушки смеялись, убирая со стола книги и тетради.
– Что это вы изучаете?
– спросил Николай.
– Немецкий язык, - сокрушенно вздохнула Наташа.
– Ужасно трудный! Если бы не Аня, ничего бы не усвоила.
Новая мысль вдруг возникла в голове Николая
– А вы знаете немецкий, Анна Константиновна?
– Она свободно говорит по-немецки, - с завистью ответила
Ридан в кабинете говорил с кем-то по телефону.
– У меня есть серьезная просьба к вам, - тихо сказал Николай Анне.
Та молча вскинула на него несколько удивленные глаза, и Николай едва не смешался под этим взглядом. Он вынул блокнот.
– Сейчас я напишу вам семь букв латинским шрифтом. Это ключ к шифру, который необходимо разгадать...
– Он вкратце рассказал историю таинственных букв.
– Может быть, вам поможет знание немецкого языка, хотя это сомнительно. Мой корреспондент - вероятнее всего, друг, а не враг, - сказал, что это нечто "всем вам хорошо знакомое". Я понял так, что для расшифровки никаких специальных знаний не надо, нужно только догадаться.
– Понимаю, - серьезно ответила Анна.
– Давайте, подумаю. Николай написал на листке мучившие его буквы и передал Анне. В это время в кабинете послышались голоса.
– Это Мамаша, папин помощник. Мы его так прозвали: его фамилия Муттер. Я думаю, особенно прятать эту надпись не стоит?
– Конечно. Наоборот, пусть угадывает, кто хочет. Не нужно только говорить, в чем дело.
Анна положила бумажку на стол.
Ридан влетел в столовую, размахивая пачкой фотографий. За ним, как шарик, вкатился Мамаша.
– Вот, Николай Арсентьевич, познакомьтесь.
– Он предсгавил их друг другу.
– Смотрите, какие прекрасные результаты. Вот это окраска! Вышли волокна, которых я раньше не видел. Теперь в их расположении как-будто есть какая-то закономерность...
Николай внимательно рассматривал одну фотографию за другой. Тут были изображены в увеличенном виде нейроны разных форм, их сплетения между собой.
– Очевидно, вот это - ядро нейрона, а эти опутавшие его нити волоконца другого нейрона?
– Да, соседнего. Это как раз место, где происходит перескок волны возбуждения, синапс...
– А что это за кружочки, вот тут, около самого основания главного отростка?
– Это диски, назначение которых неизвестно. Видите, они расположены попарно - один против другого. Ими оканчиваются тончайшие волоконца, выходящие из тела нейрона. Вначале их находили только в периферических нервных окончаниях, и потому считалось, что это осязательные аппараты нервов. Но тут как раз нейрон из среза мозга.
Некоторое время все молчали. Ридан напряженно ожидал, что скажет инженер. Наконец тот поднял голову.
– По-моему, все ясно, - просто сказал он.
– Что, органы настройки?!
– Да... Константин Александрович, вы помните схему колебательного контура? Это простая комбинация емкости и самоиндукции, то есть конденсатора и катушки.
Николай взял бумажку и нарисовал на ней схему.
– Вот видите, слева - две пластинки конденсатора, справа - катушка. Переменный ток, который может заключать в себе сколько угодно разных частот, идет из антенны сверху, но через этот контур пройдет только та частота, в резонанс с которой контур настроен. А настройка его зависит от расстояния между пластинками конденсатора и от количества витков в катушке. Такой контур - основа всякого приемника и всякого генератора электромагнитных волн.