Генератор Кошмаров
Шрифт:
– Извини, Бинго, мы ведем себя как жестокие неразумные дети, - Шелли вытянула из кармана джинсов платочек, нервно скомкала и засунула обратно.
– Вы должны извиняться не передо мной, - прозвенел колокольчиками арлекин. – В нас нуждаются наши друзья. Без нас они пропадут, понимаете?
Алан взялся за ручку двери. Он так хотел сказать Шейле что-нибудь успокаивающее и тёплое. Хотел подбодрить её, сказать, что всё… Чёрт, да он больше всего хотел сказать избитую фразу, что всё будет хорошо! Но не мог. Не стал он ничего говорить. Что бы он ни сказал, Шелли не услышит его. Ссутулившись и
– Я иду первый. Шелли за мной. Ты, Бинго, замыкающий.
– А Кейт и доктор Харрис? – Шейла, ни сделав и шага, исподлобья уставилась на юношу. – Мы что, оставим их здесь?
– Мы обязательно вернёмся за ними, клянусь, - Алан выпрямился во весь рост и расправил плечи. – Но сейчас я не смогу нести Уолтера и одновременно защищать нас. Не бойся, Шелли, мы вернёмся за ними. Но сначала мы должны найти дядю Фреда, забрать Дейзи, и кое-что выяснить. Не волнуйся, мы не бросим ни дока, ни Энди. Но сейчас они будут связывать нас.
– Что ты хочешь выяснить? – девочке стоило немалого труда заставить себя поднять на брата глаза.
– Кто стрелял в Уолтера. И кто пригласил в дом Эльвиру. И кто заварил всю эту кашу, - Алан невесело улыбнулся. – Ты не задавала себе вопроса, почему до сих пор не включилось электричество, не примчался дядя Фред и почему никак не проснётся от всего этого шума, грохота и выстрелов Энди Тёрнер?
На лицо Шейлы набежала тень, тонкие губы сурово поджались. Ей показалось, что её с головой окунули в ледяную прорубь.
– Ты на что намекаешь?
– Один из нас предатель.
– Это не я! – как оглашенный завопил Бинго, запутался в собственных ногах и брякнулся на пол, теряя сознание.
Его выдающаяся пантомима в который раз осталась без внимания. Шелли растерянно хватала широко раскрытым ртом воздух, потрясённо уставившись на старшего брата. Блейзу хотелось прижать её к себе, заключить в объятия и успокоить, прогнать страхи и тревоги. Но он знал, что сделай он хоть движение и напугает девочку ещё больше.
– Кто-то из нас изменившийся. И он умудрился под шумок проникнуть в дом. Затем он впустил Эльвиру и попытался убить Уолтера. Он очень опасен, этот человек. Если он всё ещё человек, конечно.
– Кому… Кому тогда можно верить?! – едва не плача, с болью в голосе выкрикнула Шейла. – Хоть кому-то можно доверять в этом мире?
– Можно, - кивнул Алан. – Верь мне.
Часть 7
Глава 24
Когда раздался второй выстрел, Алан подумал о том, как бы прозвучал выстрел из револьвера, прижимающегося сандаловой щёчкой к его пояснице. Отчего-то ему показалось, что выстрелы получились бы идентичными. Из изъятого юношей из кабинета Старжински револьвера можно было смело расстреливать мамонтов. Судя по прокатившемуся под сводами особняка грохоту, из пушки неведомого стрелка тоже. Как бы ни были наши стволы одной породы, скрипнул зубами Алан. И если его полубредовое предположение окажется верным, то что получается на выходе? Два абсолютно одинаковых редчайших старинных револьвера?.. Забавно, да? И очень подозрительно. И кем бы ни был этот таинственный стрелок, в темноте он видит не хуже
– Что происходит?! – Шелли взвизгнула как самая распоследняя истеричка и машинально прижалась к брату. Впрочем, тут же торопливо отпрянула назад, словно дотронулась до чего-то мерзкого и противного. Разумеется, Алан не стал заострять внимания на поведении девочки. Хватало других проблем, накатывающих с каждой секундой, как снежный ком, и готовых погрести под собой тяжёлой непреодолимой лавиной.
– Бинго, живо поднимайся и присматривай за Шейлой, - отрывисто бросил Блейз, выскакивая за дверь. – Запритесь и кроме меня никому не открывайте. Слышите, НИКОМУ!..
Не дожидаясь, пока за спиной щёлкнет собачка замка, Алан побежал по коридору, на ходу доставая револьвер и взводя курок. Чуткое натренированное ухо юноши сразу определило источник выстрела. Бабахнуло в западном крыле дома, в районе второй гостевой комнаты. Там, где дядя Фред разместил Дейзи Хилл.
Если с ней что-нибудь случится, я себе этого не прощу, билось в голове мчавшегося по погружённому во тьму особняку молодого человека. Частый стук шагов, бьющие в пол каблуки сапог глухим эхом отражались от стен. В голову настойчиво лезли банальные, избитые мысли, затасканные в своей простоте и обыденности. Но хоть убей, Алан больше не мог думать ни о чём другом. Только бы не опоздать! А ну как уже слишком поздно? Чёрт. Чёрт! Чёрт!!
Алан на всех парах влетел в холл, поскользнулся на повороте, удержал равновесие, рванул дальше, мимо кушетки со спящим летаргическим сном Энди Тёрнером, про себя отметив всю странность этого непробудимого сна и… Его остановил вспыхнувший под потолком свет. Загорелась огромная, свисающая на массивных железных цепях двухсотсвечная люстра, заливая холл ярким солнечным светом. Юноша встал как вкопанный, сощурив глаза и костеря себя на все лады. Приехал, мать твою, умник херов. И кто ему внушил, что он прирожденный стратег и гениальный полководец? Возможность потенциальной ловушки Блейз как-то даже и не рассматривал. Чёрт.
Практически мгновенно адаптировавшись к бьющему по глазам свету, Алан понял две малоприятные, а выражаясь точнее, две совсем уж дерьмовые вещи. Во-первых, Энди Тёрнер ему не помощник. Одного брошенного внимательного взгляда хватило, чтобы увидеть нездоровую бледность шерифа, выступившую испарину и судорожно дёргающиеся веки. Тёрнер спал, но видел ли он сны? И не было ли его состояние навеянным дурманом забытьём? Блейзу показалось, что Энди всё прекрасно слышит и понимает, и хочет проснуться… Но не может.
Во-вторых, Алану совсем не понравилась развалившаяся в мягком кожаном кресле напротив кушетки с выведенным из строя Тёрнером фигура. Особенно юноше не понравилось то, какими глазами смотрел на него занявший кресло человек. Нехорошо так смотрел. Обычно подобный взгляд называют тяжёлым и зловещим. И, развивая тему до конца, Алан вынужден был признать, что БОЛЬШЕ ВСЕГО ему не понравилось то, что он преотлично знал этого человека.
Блейз вернул курок оттягивающего руку револьвера в исходное положение, привычно засунул за ремень и спокойно, словно ничего не произошло, сказал: