Шрифт:
Полонский ввалился в свою каюту на "Мемфисе" вскоре после полуночи, злой и голодный. Вообще-то ему, по долгу службы, случалось ложиться и под утро, а то и вовсе не ложиться, но обычно подобные бдения увенчивались хоть какими-то результатами. А тут…
Вот уже третьи сутки Полонский вынюхивал и вычислял среди экипажа и пассажиров "Мемфиса" некоего Счастливчика, провернувшего недавно потрясающее в смысле наглости и куша ограбление. Счастливчик не вынюхивался и не вычислялся – видимо, и впрямь был везучим.
Полонский
Детектив успел проглотить поздний ужин и выпить бокал своего любимого коктейля, который сейчас показался ему безвкусным, прежде чем скрипка утихла. Последовавшая за недолгим молчанием шумная возня дала ему понять, что лечь спать в ближайшее время не удастся. Полонский мысленно обругал всех учёных с их гениальными идеями, являющимися по ночам, когда все приличные люди отдыхают, а потом, вздохнув, отправился с визитом к тому из них, который, к несчастью, проживал по соседству.
Соседа Полонского звали Бингер, он был когда-то крупным специалистом в области каких-то там полей и подпространств, которые физики зашифровывают от остального человечества буквами греческого алфавита. Бингеру даже принадлежали какие-то мало понятные для детектива открытия по части этих самых полей, но всё это сейчас уже было в прошлом, потому что несколько лет назад, в результате сильного интеллектуального перенапряжения, Бингер серьёзно пострадал рассудком и, как с неизменным сочувствием говорили его коллеги, удалился от дел. Может, в его помутившемся мозгу и роились какие-то идеи, но прежней ясности в них уже не наблюдалось, поэтому он ни с кем ими особенно не делился.
Всё это Полонский узнал в один присест, угостив коктейлем "Протуберанец" борт-инженера "Мемфиса". Борт-инженер по-прежнему благоговел перед гением Бингера и, рассказывая о злоключениях последнего, даже прослезился под влиянием коктейля, составленного Полонским для профессиональных нужд.
Детектив не стал репетировать свою речь у соседской двери, а сразу громко постучал. С минуту было тихо, потом возня донеслась с удвоенной силой. Раздался глухой стук, как будто в спешке уронили что-то тяжёлое. Полонский постучал ещё раз, громче. Послышались торопливые, но осторожные шаги, дверь приотворилась, и из образовавшейся щели на детектива глянуло встревоженное лицо легендарного сумасшедшего.
– Вечер добрый, – сказал Полонский без тени иронии. – Я из корпуса социальных опросов. Мы проводим опрос мнений по проблемам места и времени. Скажите, вы сознаёте, где находитесь и который теперь час?
Прошла минута прежде, чем Бингер понял, о чём идёт речь. Его реакция была столь бурной и неадекватной, что Полонскому ясно вспомнились слёзы на лице борт-инженера.
– Что вы себе позволяете? – побагровев, завопил учёный, едва не срываясь на визг. – Как вы смеете врываться среди ночи…
Полонский втолкнул его внутрь, вошёл сам и запер дверь. Бингер сразу сник, и глаза его забегали.
– Как… Почему… Что, собственно, происходит?
– Вот теперь я действительно ворвался, – пояснил Полонский и окинул помещение быстрым взглядом.
Здесь было, мягко
– Простите, а что вы ищете?
Бингер понемногу приходил в себя и теперь наблюдал за детективом чуть ли не с улыбкой.
– Скрипку! – коротко ответил Полонский. И, видя неподдельное изумление учёного, пояснил:
– Моя фамилия Полонский, я живу у вас за стенкой. Вы мне спать не даёте своей, с позволения сказать, музыкой. А у меня завтра дел полно.
На лице Бингера расцвела улыбка облегчения.
– Вот оно что! А я уж испугался, что…
Тут он осёкся и покраснел, судорожно подыскивая слова. Полонский решил было великодушно сделать вид, что не замечает промаха учёного, но быстрый вороватый взгляд, который тот метнул на странный чемодан, показался ему слишком красноречивым. Детектив повернулся было уточнить, чего именно испугался злополучный физик, но тут в дверь каюты негромко постучали.
Бингер направился к двери, явно полагая, что это ещё один из потревоженных соседей, и совершенно забыв, что кроме Полонского у него таковых не имеется. Зато об этом помнил сам Полонский и на всякий случай отступил так, чтобы стоящий за дверью незнакомец не сразу заметил его.
В следующее мгновение утративший бдительность учёный лежал на полу своей каюты, напоминая перевёрнутое насекомое, а в поле зрения детектива, оказавшегося аккурат за спиной нежданного посетителя, возник чешуйчатый, переливавшийся зелёным в свете корабельных ламп, – одним словом, совершенно не гуманоидный затылок.
– Гы-ы-ы! – сказало новое лицо, если его можно было так назвать. Полонский не стал с ним церемониться, поэтому больше оно ничего сказать не успело. Вдвоём с ошалевшим, но проявившим неожиданную сноровку физиком они связали непрошеного гостя, заперли дверь и теперь стояли, рассматривая свой живой трофей.
– Вы знаете этого малого?
Бингер неистово замотал головой.
– А я, к сожалению, знаю. Это Омнвакрычипаретти по кличке Горилла Больших Дорог. Наёмный убийца с Амвола. В своё время, когда земляне только начинали торговать с его родной планетой, туда завезли уйму книг о сицилийской мафии. Так сказать, в порядке культурного обмена. Вот почему у парня такая странная фамилия. Это к слову о волшебной силе искусства.
Лекцию Полонского о развитии отношений землян с Амволом Бингер, скорее всего, не воспринял, потому что после слов "наёмный убийца" взгляд его подозрительно остекленел.
– Хотел бы я знать, как малыш оказался на "Мемфисе", – продолжал рассуждать вслух детектив, но ему не суждено было закончить.
Внезапно оживший видеофон показал внутренность командной рубки, где вдоль шеренги сонных полураздетых пассажиров лайнера разгуливали несколько типов с лазерным оружием средней мощности, а на переднем плане, намеренно не занимая весь экран, маячил необычайно мускулистый для своей изнеженной расы фаргузиец.