Гений из Гусляра (Сборник)
Шрифт:
Так Толя стал сначала членом, потом замом, а вот теперь – мэром города. Честным и бедным мужем богатой и нечестной жены Катерины.
Уже в выборных чинах он ездил в Вологду на поклон.
И надо же – встретил свою бывшую невесту. Оленька временно работала уборщицей в детдоме, который спонсировал дядя Веня. А Толя привез туда подарки – старый компьютер, телевизор и мягкие игрушки.
Оленька постаралась скрыться в коридоре, но зоркий взгляд Толи ее настиг.
– Что с предком? – спросил он первым делом.
– На нищенской
Во взгляде ее было что-то собачье, будто не она когда-то застукала Толю, а он ее застал за нехорошим делом.
Когда мэр Лебедянский вернулся в Гусляр, его вызвал к себе дядя Веня и сказал, что намерен построить небольшой, скромный дворец на холме, поросшем соснами, который именуется почему-то Боярской Могилой.
– Сделаем, – легко согласился мэр. – Протолкнем участок через инстанции. Только придется платить.
Он проводил дядю до дверей кабинета и стал думать, как провернуть желание дяди к своей выгоде. Строительство предстоит большое, от пирога недурно бы откусить, но так, чтобы электорат продолжал считать его бескорыстным борцом за народное счастье. Недаром ведь в прошлом месяце был введен бесплатный проезд в автобусе для ветеранов Финской войны и боев на озере Хасан в 1938 году. Такой нашелся, и его фотографировали для газеты.
В шесть часов пятьдесят минут Толя Лебедянский пошел домой. Машину он отпустил – пускай люди почаще видят, как он один, без охраны шагает по улицам города. Каждый может подойти, пожаловаться. Правда, чтобы не было провокаций, в трех шагах сзади шли два парня из ближнего окружения дяди Вени и дубинками отгоняли лишних просителей.
С шутками и улыбками.
Вечер выдался чудесный. Бывают в августе такие детские, теплые, безветренные вечера, когда даже сама природа купается в лучах заходящего солнца, а руководителям хочется быть добрыми и делать людям только хорошее.
Никто к главгору не подходил, потому что люди не очень любили, когда парни дяди Вени пускали в ход дубинки.
Идти до дома было всего минут десять, но мэр не спешил.
Он вышел на берег реки и сел на скамейку. Скамейки были недавно покрашены, и мэр гордился этим небольшим, но важным достижением.
Река спокойно несла свои воды, над ней летали стрижи, и когда из воды появлялось рыло щуки или сома, по воде расходились круги. Сейчас бы удочку, подумал мэр, хотя еще ни разу не ловил рыбу. Все дела, дела...
В последнее время Анатолий Борисович думал вперед.
Ведь пост мэра в маленьком Гусляре – это не цель жизни. Нет. Надо стремиться к большему. Значит, будем брать Вологду, а потом займемся Москвой. Может, снова поискать польскую могилу и выйти на международный уровень?
Не надо думать, что Лебедянский не любил денег. Он любил деньги, но еще больше любил власть и себя во власти. Он старался не смотреть в сторону Катерины, которая с благословения своего дяди распоясалась и даже в магазине отоваривалась бесплатно. Но она не знала, что верная
Мэр глубоко ушел в свои думы.
Охранники уныло курили в сторонке и отбивались от комаров.
Над рекой поднимался вечерний туман.
В восемь тридцать, когда начало темнеть, к скамейке подошли четыре человека.
Охранники оживились. Вытащили дубинки. Зарычали.
– Анатолий Борисович, – сказал профессор Минц. – Нам надо срочно поговорить.
Охранники придвинулись и хотели отогнать Минца, который слишком приблизился к мэру.
– Отставить! – сказал Лебедянский. Он хотел поговорить. Неважно, о чем.
Вперед выступил Удалов.
– Толик, – сказал он, – ты помнишь дядю Корнелия? Ты же с моим сыном в одном классе учился.
Это было правдой, хотя, впрочем, все в городе с кем-то учились в одном классе.
– А как же! – Толик улыбнулся загадочно, почти робко, он такую улыбку репетировал перед зеркалом. – Дядя Корнелий!.. А товарищи – с вами?
– Со мной. Дело серьезное, международное, – сказал Удалов.
– Тогда завтра, после одиннадцати. В десять у меня совещание по подготовке к отопительному сезону.
– Пять минут! – сказал Минц. – Дело в том, что мы нашли динозавра.
– Неужели? – спросил Толя. Он не улыбнулся. Потому что эти четверо не были похожи на умалишенных и в то же время очень волновались.
– Мы нашли первого в мире целого динозавра, – повторил Минц. – И вернее всего, наш город прославится на весь мир, если мы найдем способ их восстановить.
– А что с ними случилось? – спросил Толик. – Вы кости нашли, что ли?
– Представьте себе город Помпеи, – вмешался в разговор Аркадий, – и вам все станет ясно.
На счастье просителей, Анатолий Борисович две недели как вернулся из Неаполя, где участвовал в Европейской конференции мэров малых городов. В Неаполе ему не понравилось, потому что было жарко и дорого, а итальянки, как на подбор, черные или крашеные, как в Румынии, где Анатолий Борисович тоже бывал на симпозиумах по проблемам малых городов.
– Помпеи представляю, – откликнулся мэр. – И если вы имеете в виду лупанарий, то я его посетил в составе экскурсии. Никакого впечатления он на меня не произвел.
– Ну при чем тут лупанарий! – воскликнул Минц, который в Неаполе не бывал, но знал латынь, как и все прочие языки нашей планеты. – Речь идет о трупах в пепле.
И Минц рассказал Лебедянскому о находке.
Живое воображение мэра тут же начало рисовать картины динозавров, заточенных в горе. Решили побывать в пещерах с утра. Встретиться в девять, и сразу – к горе.
Лебедянский попрощался с Минцем и Удаловым за руку, с остальными кивком и, собрав своих мрачных телохранителей, отправился домой.