Гений из Гусляра
Шрифт:
«Ой-ой-ой! — подумал Леша. — Придется быть осторожным!»
Не думайте, что Леша наивный и рассеянный гений. Ничего подобного. Тверже всего он усвоил жизненные уроки мамы, куда тверже, чем заветы Эйнштейна. Он отлично знал, что его заманили сюда, чтобы отобрать машину. Он даже мог угадать и воспроизвести ход мыслей своего оппонента. Одно дело — подослать Адика, который сам необразованный и учиться не желает. Другое дело — поставить машину, вызвать нужных людей, которые, конечно, не будут кричать, что машина на воде ходить не будет. Такие люди и в Христа камнями бросали, знаем мы таких недоверчивых. Настоящий большой, умный
Леша все понимал, но понимал также, что такого противника, как Преторий Лаубазанц, лучше обезоружить. То есть использовать против него его же оружие. Он хочет обыграть меня в шахматы, он даже свидетелей собрал, хоть и послушных, но все же свидетелей, чтобы много людей видели, как он машину у Леши выиграет. А надо сделать так, чтобы эти свидетели увидели, как он Леше желание проиграл.
Поэтому Леша сел напротив грузного, одновременно лысого и черно-курчавого бандита и стал ждать его хода. Потому что такие люди, как Преторий, всегда берут себе белые фигуры. Они где-то прослышали, что у белых всегда преимущество, как у футболистов на своем заводском поле. Преторий пошел королевской пешкой. Просто.
Но никогда не надо недооценивать противника.
Смотри, ему уже подсовывают записочки со следующими ходами. А пишет их несчастный Игнат Матвеевич, что стоит в заднем ряду клевретов.
Конечно, Преторий Лаубазанц и его клевреты не подозревали, что у Леши, как особого изобретателя, память тоже особенная, да еще Леша ее себе улучшил, начертив мнемоническую суперсхему. Что это означает? Ничего особенного. Это принцип узелка на платке, который завязывает себе дедушка, чтобы вспомнить, что надо купить зубной порошок. Это запоминание телефона с помощью схожих цифр. Например, этот номер состоит из года рождения папы плюс номер квартиры Зойки...
Мнемоническая схема — это способ сразу находить связи между цифрами и номерами. Мозг находит им, пустым загогулинам, объяснения и связывает в систему. Данная суперсхема была нужна Леше позарез. Ведь ему теперь приходилось столько запоминать самому, что иначе бы голова лопнула. Хорошо богачам, у них есть компьютеры. Но ведь, как мы знаем, Леша Куплинг страшно бедный человек, и тетя у него бедная, и даже девушка, которая ему нравится, тоже бедная.
Как только дядя Преторий сделал свой третий ход, партия, сыгранная Лиленталем на турнире в Вологде в 1925 году, а затем неудачно повторенная Анандом в Тепловицах много лет спустя, потому что вспыльчивому Ананду захотелось обязательно завершить ее на тридцать втором ходу, легла в мозгу Леши как на ладони. И как бы Преторий ни суетился, ему не уйти от потери качества.
Качество Преторий потерял, как и предсказано, а в безнадежном уже положении Игнат Матвеевич принялся падать в обморок, но клевреты не дали ему
— Ничья? — спросил Преторий жалким голосом.
— Ничего подобного, — ответил Леша. — Как только у меня появится желание, я немедленно позвоню.
— А разве ты у меня выиграл?
— Спросите у своих друзей.
— Они промолчат.
— Кто-нибудь проговорится. Если вы их смогли купить, то я их куплю и подавно.
Преторий смирился.
Поник, стал старше, проводил Лешу до ворот и спросил:
— А она у тебя и в самом деле на воде ходит?
— В самом деле.
— Ну, тогда до свидания, — сказал Преторий и не заметил сам, что у него в голосе звучит угроза.
Но Леша это заметил, учел и пошел со двора осторожно, оглядываясь.
Оттуда он поехал за город.
Сначала по шоссейке, потом свернул на проселок, тот самый, что вел когда-то к усадьбе помещика Гулькина, то есть адмирала Гуля, который и назвал озеро словом Копенгаген.
Когда проселок пересек заросшую мелким ельничком просеку, Леша резким движением повернул туда машину, и она начала было прыгать по пням и бурелому, что ей не нравилось.
— Больно! — сказала она.
— Знаю, что больно, — сказал Леша. — А ты попробуй полетай.
Машине нелегко было взлететь. Ничего ее к этому не влекло, кроме боли в днище, по которому молотили ветви и тыкались пни.
Так что через несколько метров машина подобрала колеса, благо Леша снабдил колеса рычагами для убирания, и полетела в полуметре над поверхностью земли.
— Молодец, — сказал Леша, — умничка.
— Знаю, — ответила машина. — Слышали. Не повторяйся.
Леша усмехнулся.
— Ох, и разбогатеем, — сказала машина.
При всех своих достоинствах машина оставалась совершенно неразумным существом и несла околесицу. На уровне среднего обывателя. Проблема обогащения волновала ее куда больше, чем ее создателя, хотя деньги ей были не нужны и даже вредны. Если Леша разбогатеет на самом деле, он, конечно же, сменит «Москвич» на «Кадиллак».
Пока же машина послушно понесла нашего героя в лес, практически без дорог, не касаясь колесами неровной земли, к озеру Копенгаген.
Леша развеселился от исполненного желания, даже принялся петь песни недалекого детства и покрикивать на машину. В тот момент ему тоже стало казаться, что он скоро разбогатеет, что жизнь не такая уж дурная и неблагодарная скотина, что среди людей встречаются приличные, что Вероника Павловна перестанет сердиться на Лешу неизвестно из-за чего. И такое настроение происходило от уверенности в своих силах. Он не заметил даже, как спугнул с лежки двух мирно дремавших уссурийских тигров, родителей Эсти, которые были убеждены, что уж на чем, на чем, но на автомобиле никто к ним в чащобу не заберется.
В изумлении тигры глядели на автомобиль на воздушном матрасе и на его пассажира, знакомого им по рассказам Эсти, юношу Куплинга.
Так как скорость автомобиля была относительно невелика, то движимые любопытством тигры последовали за автомобилем и увидели, как он остановился на берегу чистого ручья, что впадает в озеро Копенгаген.
Машина опустилась на колеса, Леша выскочил из нее на траву и сказал:
— Пришла пора подзаправиться.
Он вытащил небольшое ведро и поставил его под хрустальную ледяную струю воды.