Гений клана
Шрифт:
— Но они могут просто убить меня, если я добровольно тебя оставлю! Нет, они наверняка это сделают! — Возмутилась Эрида, от переизбытка эмоций даже ударив по столу маленькими, — на фоне анимуса, — кулачками. — И не нужно говорить, что это — хоть какой-то шанс!
— Это — хоть какой-то… Чёрт. Подловила. — Элин, начавший говорить сразу после удара, чуть улыбнулся. Его порой сильно забавляло то, насколько змейка походила на него.
Что нисколько не удивительно, ведь здесь она не общалась даже с симбионтами — он сам запрещал ей это делать, опасаясь не уследить и пропустить ментальный
— Подловила? И это всё, что ты хочешь сказать? — Непродолжительное молчание закончилось вместе с такими неприятными на первый взгляд, но на деле скрывающими искреннее беспокойство словами. — Элин, это… я правда не хочу уходить, даже если это позволит мне выжить и отомстить. Симбионт приходит в мир вместе со своим носителем — и с ним же уходит. Любой иной исход неестественен.
— Над нашими головами целый город «неестественных» симбионтов, змейка.
— Но я не понимаю их, и понимать не хочу. Они для меня сродни каннибалам для людей: ты видишь их, можешь сказать, что вы одного вида, но сам таким никогда не станешь…
Перерождённый будто бы бился головой о камень, тщетно надеясь его расколоть. Действо в высшей мере бессмысленное, но Элин действительно хотел, чтобы его напарница продолжила жить. Пусть не на свободе, но — жить.
Вот только она сама по такому пути идти явно не собиралась.
— Тогда мы будем бороться до конца. — Очевидный, но такой неприятный выбор — отринуть собственные желания, приняв во внимание чужие. Это было больно, это было мучительно, но поступить иначе перерождённому не позволяла едва живая совесть. — Всё или ничего, Эрида?
— Всё или ничего, Элин.
Таким незамысловатым образом в обсуждении была поставлена жирная точка, и пленники перешли к обсуждению других, более жизнерадостных вещей. Ни Элин, ни Эрида в глубине души не хотели и дальше говорить о близком конце, осознавая его неизбежность. Но отведённое симбионтами время подошло к концу много быстрее, чем хотелось бы: чужое присутствие вытянуло перерождённого в реальность прямо во время беседы, которую пленники столь сильно хотели растянуть на как можно больший срок.
Демонические звери ждать были не намерены, сходу затребовав ответ, который тут же и получили.
Правда, далеко не тот, на который рассчитывали.
— «Она… отказывается?». — Одноглазый гигант чуть дёрнулся, а лицо его скривилось. — «Какая глупость! Неужели отступница верит в тебя по прошествии стольких лет? Или ты, безымянный, всё ещё удерживаешь её в подчинении?!»
Тяжёлые и неповоротливые мысли одного из лордов гнезда когда-то давно заставляли Элина кривиться от разрывающей голову боли, но сейчас он практически не ощущал ментального давления. Его защита легко выдерживала такие «удары», как бы Балор ни пытался причинить человеку боль.
— «Молчишь?». — Парой резких движений симбионт сорвал со стены оковы, заставив перерождённого упасть на колени. — «Молчи. Всё равно совсем скоро я наконец-то услышу, как ты кричишь. Будь уверен: воздействие на душу крайне, крайне болезненно!».
И вновь Элин проигнорировал попытки симбионта его напугать, вместо этого последовав за своим надсмотрщиком. Анимусу было сложно сказать, когда в последний раз его выпускали
Измождённый, немолодой и полумёртвый мужчина — такое впечатление об Элине сложилось бы у стороннего наблюдателя, случись ему оказаться неподалёку.
Тем временем тёмные и душные коридоры привели их в куда более просторный, богато отделанный зал. Здесь так же, как и наверху, преобладал мрамор пополам с металлом, но о запустении говорить не приходилось.
Высокие, полные книг и свитков шкафы возвышались вдоль стен, чередуясь с явно рабочими столами, на которых перерождённый не без удивления обнаружил великое множество людских артефактов. Сомнений быть не могло: симбионты изучали врага так же, как человечество изучало демонических зверей.
«Правда, узнать об этом я бы хотел не в таких обстоятельствах» — подумал Элин, глядя в центр помещения. Туда, где находился операционный стол со множеством креплений, гарантирующих неподвижность «пациента». При этом и на полу, и на потолке были размещены многочисленные и очень сложные рунные круги, на полное прочтение которых даже мастеру рун требовался не один час.
Кто-то очень сильно хотел добиться цели, для чего приложил просто невероятные усилия.
— «И это всё сделано только для того, чтобы разрушить твою защиту…» — восхищённо протянула Эрида, глазами носителя рассматривая устройство зала. Благодаря урокам Элина она тоже кое-что понимала в рунах, так что смогла оценить всю красоту и сложность разделённого на десятки элементов конструкта.
— «А запасы анимы под полом говорят о том, что просто переждать давление у нас не выйдет». — С затаённой болью в мыслях вторил ей перерождённый, в один миг отыскав подтверждение своих наихудших опасений.
За них взялись так, что после ритуала в руках симбионтов останется или всё, или ничего. Прежде пленников спасало то, что полноценно работать с разумом мог лишь один демон-абсолют — Медб, та самая змея, что, казалось, играла на вторых ролях.
Её ментальные способности стали для Элина во всех смыслах огромной головной болью, но при этом и величайшим благом. Ведь именно благодаря неустанным попыткам Медб добраться до его памяти экс-абсолют смог наработать методы защиты, и после, когда за него принялись всерьёз, выдержал пытки.
С какой стороны ни посмотри, а симбионты всё ещё не завладели содержимым его головы только из-за того, что ни один из них, — кроме, пожалуй, Балора, — не воспринял его так, как должно. Все демоны считали, что если не через год, то уж через два он точно сломается и выложит всё как на духу, а перерождённый воспользовался этой ошибкой, успев отточить прежде практически отсутствующие навыки.
— «И времени нам, как я погляжу, не дадут». — С каким-то отчаянным весельем прокомментировала Эрида, когда её носителя грубо уложили на стол, сковав по рукам и ногам. В таком положении он мог шевелить лишь пальцами, но что толку, если запечатывающие артефакты уничтожали абсолютно все оформленные структуры, без которых техники просто не имели силы? — «Элин?»