Гений лаборатории. Книга 2
Шрифт:
— А что, если рецидивиста перевести в другую тюрьму или поселить в изолятор до суда? Начальник тюрьмы знаком с Ваном, поэтому они могут договориться об этом.
— Вы правы. Чана Доксу — так зовут уголовника, нужно изолировать от других, чтобы длинные руки Хвана не добрались до него. Перевозить его в другую тюрьму нет никаких оснований, поэтому единственная возможность обезопасить этого человека — изолятор. Притом надо все устроить так, чтобы по записям в журналах нельзя было определить, кто сидит в изоляторе, или вообще написать вымышленное
Они вышли из машины и подошли к пропускному пункту. Их уже ждали, поэтому проверили документы, провели через рамку металлоискателя и указали, куда дальше двигаться.
Хан Рим чувствовал, как сердце забилось быстрее и вспотели ладони, но виду не подал. Не хватало еще, чтобы какой-то уголовник увидел его нервозность и тревогу.
Сделав холодное невозмутимое лицо, Рим первым зашел в комнату, куда должны привести Чана Доксу.
Ждать пришлось недолго. Уже через пару минут дверь неприятно скрипнула и на пороге возник громадный мужчина с татуировками на открытых руках и шее. Он окинул Хан Рима и Чо Никкуна заинтересованным взглядом и, обнажив нестройный ряд пожелтевших зубов, с усмешкой сказал:
— Приветствую, господа. Не думал я, что такие важные птицы приедут со мной на разговор.
— Держи язык за зубами, Доксу. Иначе пойдешь в камеру и до конца года из нее не выйдешь даже в столовую, — пригрозил конвоир и, проверив хорошо ли застегнуты наручники, кивнул в сторону стула, стоящего напротив стола, за которым сидели Рим и Никкун.
Дверь закрылась, и повисла гнетущая тишина. Рим поймал на себя кровожадный хищный взгляд убийцы и подумал о том, что не хотел бы с ним встречаться в другом месте. Такие ублюдки не должны жить среди обычных людей.
По пути Чо Никкун рассказал, за что судили Чана Доксу, поэтому Рим знал, что нужно быть очень осторожным с ним. Прямо как с бойцом для арены.
Глава 24
Чан Доксу плюхнулся на стул и уставился на Хан Рим, правильно определив, кто здесь главный.
— Расскажите все, что вам известно о том деле, — сухо проговорил Рим, выдержав долгий грозный взгляд уголовника.
— Где мои тридцать миллионов? — огрызнулся он.
— Вы их получите только после того, как расскажете все полиции. Дело возобновят и вас привлекут, как свидетеля.
— Ага, конечно! Вы меня за лоха держите? — криво ухмыльнулся он. — Из свидетеля меня тут же сделают исполнителем.
— Тебе-то что? Какая разница, кем тебя сделают? Все равно отсюда до самой смерти не выйдешь, — сказал Чо Никкун и подался вперед, буравя взглядом Доксу.
Он знал, как нужно общаться с такими людьми, и не собирался с ним любезничать. Доксу хмыкнул, шмыгнул и кивнул.
— Ну хорошо. За информацию вы мне будете должны тридцать миллионов. Если недоплатите хоть одну сотню вон, то можете не сомневаться, у меня остались на свободе люди, которые с легкостью лишат вас головы.
— Засунь свои угрозы в свой зад и говори, как все было, — для острастки Чо
Чан Доксу с раздражением выдохнул и заговорил. Хан Рим включил диктофон и весь обратился вслух. Уголовник рассказал о том, как него вышел один из людей Хвана и предложил круглую сумму за то, чтобы он и его дружки сделали так, чтобы никто не видел, как определенные люди кое-что делают в вертолете. Сам Доксу к вертолету не прикасался, но следил за тем, чтобы никто не видел того, что делали люди Хвана. Именно он убил напарника механика и выбросил в ущелье.
Также он назвал несколько человек, которые были с ним тогда. Людей Хвана он по имени не знал, но сказал, что сможет опознать, если покажут их фотографии того времени. Рим спросил, видел ли он, что именно делали в вертолете, Доксу отрицательно помотал головой. Он признался, что не силен в технике и даже если что-то видел, то ничего не понял.
После разговора Хан Рим вышел на улицу и с наслаждением вдохнул сладкий запах свободы. Даже те полчаса, что он провел в тюрьме, оставили на нем отпечаток безнадежности, который читался в глазах Чана Доксу. Убийца знал, что никогда не выйдет, но все еще старался казаться бесстрашным и дерзким. Правда, у него это плохо получалось.
— Господин Хан, как думаете, можно ему верить? — вырвал его из раздумий голос Чо Никкуна.
— Не знаю. Надо найти тех людей, имена которых он назвал, и поговорить с ними… Если они живы.
— Я все сделаю, — кивнул Чо Никкун.
Они сели в машину и поехали обратно в Сеул в больницу к Хан Вану, который ждал их с новостями. Завтра должны сделать пересадку костного мозга, поэтому хорошие новости пойдут ему на пользу.
Синхэ с самого утра приехала в больницу и теперь ходила вместе со мной по коридору, придерживая за локоть.
— Сынок, я так рада, что ты уже поднялся. Боялась, что ты не сможешь двигаться, — призналась она.
— Еще пару недель, и я не только буду ходить, как раньше, но и бегать, — заверил я.
Я еле мог передвигать ноги и шаркающей походкой двигался вдоль стены, но и это было огромным прорывом. Врачи не переставляли удивляться моим достижениям и с радостью просматривали результаты очередных мрт и узи.
— Я так волнуюсь из-за завтрашней операции. Может все-таки попросить перенести ее? Ты же только встал, а тут опять будут прокалывать и…
— Омони, я уже говорил, что это несложная процедура. Хан Ван смертельно болен, и промедление невозможно. В любой момент может наступить та фаза болезни, когда даже донор уже не поможет. Процесс будет необратим, и он умрет. Я не могу допустить этого, ведь семья Хан так много делает для меня.
— Да, Чинжо воспитал достойных детей, — еле слышно проговорила она.
— Чинжо? Ты что, знала его? — удивился я.
— Конечно, знала. Я же работала в Биотехе, — отмахнулась она.
Мы прошли до конца коридора, развернулись и побрели назад.