Гений пустого места
Шрифт:
Она вздохнула.
Когда она задавала дурацкие, с его точки зрения, вопросы, он раздражался до невозможности.
А когда она вздыхала, он чувствовал себя скотиной и раздражался еще больше.
— Мам, пока, — скороговоркой произнес Хохлов, — отцу передавай привет и скажи, чтобы он сам подфарники не ставил, я завтра пришлю кого-нибудь, и машину отвезут на сервис.
— Какой еще сервис, Митя! Это же очень дорого! Папа отлично сам поставит в гараже!
— Мама, я знаю, как он поставит! Сделает на соплях, а потом все равно придется в сервис ехать!
— Митенька, он машину водит уже пятьдесят
— Мам, короче, все. Завтра у него машину заберут и завтра же вернут, поняла?
— Поняла, — ответила мать тихо, — все поняла.
Хохлов перелез через сугробы на более или менее расчищенную дорожку и зашагал к подъезду.
Неужели в таком возрасте я буду на них похож?! Да быть того не может! Неужели я тоже не буду слушать разумных советов, все стану переиначивать по-своему, отказываться от того, чтобы мои дети решали за меня все проблемы, а я бы тихонечко сидел в углу и пил свой смородиновый чай? Неужели я тоже буду таким упрямым и перестану понимать жизнь, и меня придется все время тащить в светлое будущее, как мула на веревке, а я превращусь в ретрограда и старую перечницу?! Не может, не может такого быть!.. И чего им не хватает?! Всего им хватает! И ничего не нужно — сын обо всем заботится! И решать ничего не приходится — сын давно уже все порешал, и затруднений никаких у них быть не может, потому что он, Хохлов, давно уже ликвидировал все затруднения в их жизни!
Вот так примерно думал тридцативосьмилетний Дмитрий Хохлов, оскальзываясь на ледяной дорожке, которую экономный дворник лишь слегка поперчил песочком, и невдомек ему было, что все вопросы, которые он себе задает, давно уж заданы, и ответа на них нет и быть не может, и великий русский писатель Тургенев даже книжку на сей счет придумал и назвал ее «Отцы и дети»!
Хохлов уже потянул на себя скрипучую подъездную дверь, когда телефон у него снова зазвонил.
Не иначе отец с разъяснениями, что на сервис он никогда в жизни не поедет, а будет сам в гараже на морозе ковырять свою машину, и вообще, врагу не сдается наш гордый «Варяг»!..
Звонила Арина.
— Ты чего? — не поздоровавшись, спросил Хохлов и придержал дверь, чтобы она не стукнула его по лбу.
— Привет, Мить.
— Здорово.
На том конце тихонько вздохнули, но он услышал.
— Ну что?
— Да ничего особенного, — сказала Арина с досадой. — Кузя решил на мне жениться, представляешь?..
— Как?! — поразился Хохлов.
— Как, как! Обыкновенно! Как люди женятся?
— Кузя решил на тебе жениться?! — переспросил Хохлов, будто не веря себе, и захохотал.
— Мить, ты хочешь, чтобы я обиделась?
— Ничего ты не обидишься, — уверил ее он. — Ерунда какая!.. А Кузя что? Предложение сделал?
— Представь себе, сделал!
— Ну, он же говорил, что после Катьки-заразы ни на ком больше никогда не женится!
— Это он раньше так говорил, а теперь говорит, что… ну, короче, он просит меня выйти за него замуж.
— А ты что?
Она опять вздохнула:
— А я не знаю. Вот тебе звоню. Чтобы посоветоваться.
— Да чего советоваться, — грубо сказал Хохлов. — Ну если хочешь, выходи за него замуж, да и все. Подумаешь, бином Ньютона!..
— Да я сама не знаю, хочу я или нет!
— Ариш, — сменив грубый тон на проникновенный,
— Каких иллюзий, Митя?
— А никаких! Выбрала психа, значит, будет у тебя муж-псих! Все равно ты его никогда не перевоспитаешь и нормальным не сделаешь! Превратишь свою квартиру в дурдом и будешь в нем жить со своим мужем-психом. Вот так. И никаких иллюзий.
Тут она вдруг заплакала, и Хохлов совершенно не понял, из-за чего. Ничего такого он ведь не сказал!..
— Все вы, мужики, сволочи и придурки, — всхлипывала она.
— Да это понятно, — подтвердил Хохлов, и она положила трубку.
Ничего. До завтра авось замуж еще не выйдет, а с утра он ей перезвонит, и они все обсудят.
Кузя сделал ей предложение, поди ж ты!.. Поднимаясь по лестнице, где третья ступень была отколота, а последняя торчала вверх, как неправильно выросший зуб первоклассника, Хохлов даже головой покрутил. Эк его разобрало, Кузю-то!.. Впрочем, удивляться нечему. Катька-зараза бросила его уже лет восемь назад, но жизнь идет, нужно как-то устраиваться, так почему бы и не жениться ему на Арине Родиной?! Никакая «новая» женщина за него уж наверняка не пойдет, а Аришка своя и замуж никогда не ходила, самая подходящая для него партия!..
Рассуждая таким образом, Хохлов довел себя прямо-таки до белого каления и, когда Лавровский открыл дверь, уже пребывал в состоянии быка, который роет копытом землю и готов боднуть первого, кто попадется ему на рога, хоть своего собрата-быка, хоть матадора, хоть забор.
Лавровский на пути был первым.
— А ты чего, спать, что ль, в полвосьмого ложишься?! Как в голландском городе бюргеров?!
— Мить, ты чего?
— И двор ни хрена не чищен! Или у жильцов денег не хватает дворника нанять?!
— Митя!
— Если не хватает, так я могу ссудить! Только на дворника и по карманам не тырить! Машину некуда поставить, твою мать…
— Дмитрий, — громко перебила его излияния жена Лавровского Света, появляясь в тесной прихожей. — Я прошу тебя не выражаться. У нас дети.
— Ах, пардон, пардон! — вскричал Хохлов. — Прощения просим! Недоглядел! Ошибся! Больше не повторится!
— Митька, — миролюбиво сказал Лавровский. — Ну чего ты ерепенишься? Поругался со своей, и ладно!.. Мы-то ни в чем не виноваты!
Виноваты были все — и Лавровские с их детьми, и родители с их машиной, и Арина с Кузей.
— Ты останешься ночевать? — спросила Света. Голос был недовольный, и это тоже понятно.
Кому охота суетиться, организовывать «спальное место», до полшестого прислушиваться к кухонным разговорам и звону стаканов, до полседьмого старательно зажмуривать глаза, когда гость лезет через «большую комнату», где спят хозяева, в туалет! А утром встать помятой, невыспавшейся, разбитой, быстренько ликвидировать на тесной кухне последствия возлияний, быстренько собрать детей в школу, всучить одежду муженьку, который сидит на краю тахтюшки в трусах, таращит мутные глаза и невыносимо воняет перегаром! Да и неизвестно, насколько гость прибыл, может, на три дня, а может, на неделю! По молодости бывало и так, что они по месяцам друг у друга ночевали, когда ссорились с женами и начинали «жизнь заново»!