Гений зла Гитлер
Шрифт:
3. В ходе параллельного расследования, предпринятого по инициативе Артура Небе, начальника уголовной полиции, выяснилось, что у генерал-полковника Фрича был, так сказать, двойник. Шмидт имел дело с риттмейстером в отставке фон Фричем, пожилым и очень больным господином. Этой информацией Небе поделился с судьей Высшего военного суда – и суд генерала фон Фрича оправдал.
Окончательное решение австрийского вопроса
5 февраля 1938 года Гитлер обратился к высшим офицерам вермахта с длинной речью, в которой объяснял причины
По крайней мере, Геббельс в своих записках утверждал, что решение было спонтанным и причина его состояла в том, что было очень желательно остановить дикие слухи, которые начали ходить по Берлину.
В самом деле – внезапная отставка двух высших офицеров вермахта по совершенно невнятной официальной причине – «проблем со здоровьем» – показалась бы подозрительной кому угодно.
Сразу же в столице завертелись разговоры о том, что имела место попытка военного переворота и установления диктатуры генералов, что намечалась еще одна «ночь длинных ножей» – только теперь уже направленная не на руководство СА, а на руководство НСДАП и так далее.
Все эти слухи – и дома, в Германии, и за границей – очень хотелось бы если не пресечь, то хоть куда-то перенаправить. Поэтому после совещания Гитлера с Герингом и Геббельсом было решено: во-первых, для отвлечения внимания иностранных посольств устроить «большой переполох» изменениями в военно-дипломатическом руководстве Рейха, во-вторых, собрать генералов и сообщить им действительные причины отставки Бломберга и Фрича.
Так и было сделано.
Барон Константин фон Нейрат, глава Министерства иностранных дел Рейха, получил почетную отставку в виде назначения на пост главы Тайного совета министров (нем. Gehejmer Kabinettsrat), который так никогда и не собрался, а на его место был назначен Иоахим фон Риббентроп.
Считалось, что фон Нейрат слишком осторожен, и вообще он – наследие старых времен, потому что назначение в МИД получил еще в кабинете Франца фон Папена. A Риббентроп не только носил значок НСДАП, но и вообще стремился к «сближению с партийными кругами» – даже добился чина штандартенфюрера в СС.
Это соответствовало общей установке Адольфа Гитлера: каждый видный военный или государственный деятель Рейха по необходимости должен был быть и хорошим национал-социалистом [1].
Новости об отставках и о новых назначениях были официально объявлены 4 февраля, и сделано это было «единым пакетом». Первые страницы газет и в Германии, и за рубежом оказались заполненными комментариями, и все обозреватели сходились на том, что все это неспроста и что фюрер германского Рейха берет все нити управления в собственные руки и, так сказать, «консолидирует руководство перед штормом».
Даже делались догадки – куда же этот шторм может быть направлен… И как-то сходились во мнении, что, скорее всего, центром шторма станет Австрия. Одним из намеков в этом направлении была внезапная отставка человека, в качестве посла представляющего в Вене интересы Рейха.
Это был бывший рейхсканцлер Франц фон Папен.
Помимо
После «ночи длинных ножей» фон Папен сохранил жизнь только потому, что Геринг, так уж и быть, предоставил ему защиту, возник вопрос – что же с ним делать дальше?
Было сочтено, что на роль посла в Вену он подходит как нельзя лучше. Он был католиком, имел хорошие связи в Ватикане и в такой католической стране, как Австрия, вполне мог пригодиться; к тому же еще имелся и тот плюс, что при этом столь неудобный человек из Рейха все-таки отправился в некое полуизгнание.
Остается, правда, вопрос – почему сам фон Папен не ушел в отставку, а согласился на такое назначение? Трудно сказать – возможно, ему показалось, что лучше быть хоть на какой-то службе новому режиму, чем попытаться «уйти в частную жизнь».
Довольно понятное решение – просто из соображений личной безопасности…
Уж что он думал, оказавшись 4 февраля 1938 года без своей посольской должности, сказать невозможно, может быть, даже думал о побеге. Но его известили, что претензий к нему не имеется и, вообще, сама отставка есть только «средство дополнительного давления» на австрийское правительство, а Францу фон Папену доверяют и ведение сложных переговоров с австрийцами будет осуществляться через него.
Соединение немцев Рейха с немцами бывшей Австро-Венгерской империи было чуть ли не первой задачей, поставленной Гитлером в его книге «Майн Кампф», и значилось важным пунктом в программе НСДАП. Весной 1938 года возникло некое ощущение, что этот пункт может обрести черты реальности. Вопрос «аншлюса» – слияния – Рейха с Австрией уже обсуждался дипломатически, хотя и не напрямую.
Англичане в лице лорда Галифакса считали, что сам по себе аншлюс будет чем-то вроде «слияния находящихся рядом двух капель воды» и помешать этому невозможно.
B последнюю неделю февраля 1938 года британский премьер Невилл Чемберлен сделал, так сказать, заявление общего характера:
«Мы не должны обманывать, а тем более не должны обнадеживать малые слабые государства, обещая им защиту со стороны Лиги Наций и соответствующие шаги с нашей стороны, поскольку мы знаем, что ничего подобного нельзя будет предпринять».
А Муссолини после своего знаменательного визита в Германию в 1937 году тоже, как полагали в окружении Гитлера, «значительно смягчился». Больше всех на аншлюсе с Австрией настаивал Геринг. Он считал, что нужда в сырье, валюте и прочих ресурсах перевешивает все прочие соображения, включая сюда и возможную ссору с Италией.
Его точка зрения и возобладала – было решено дерзать и действовать с максимальной быстротой.
Среди разного рода планов по созданию предлога для вторжения рассматривался и такой вариант: убийство фон Папена в Вене в сочетании с немедленным обвинением австрийского правительства в «пособничестве этому ужасному преступлению». Если верить запискам фон Папена, он каким-то образом узнал об этом, но, на его счастье, был выбран менее радикальный подход.