Гений Зла Муссолини

Тененбаум Борис

На русский фронт отправлялись все новые солдаты — итальянские дивизии на Дону требовали пополнений. Бойцов альпийских полков оснащали горным снаряжением — крюками и веревками.

Предположительно это могло понадобиться им для покорения Кавказа.

Беда была только в том, что они покидали теплую Италию в том, в чем были, а горные ботинки им не выдавали в связи с их полным отсутствием на складах. Оставалось только надеяться на лучшее — 23 июня 1942 года фюрер прислал Муссолини очередное личное послание. Там говорилось, что английская 8-я армия, защищающая

Египет, находится на последнем издыхании: «германо-итальянские войска вскоре увидят берег Нила».

III

Мысль фюрера вызвала немедленный отклик у дуче — командирам итальянских войск в Египте было велено при достижении Суэцкого канала немедленно послать в центр радиограмму с одним-единственным кодовым словом — «Тибр» — по названию реки, протекающей в Риме.

А 29 июня 1942 года Муссолини с большой свитой вылетел в Триполи.

Для его триумфального входа в Александрию надо было сделать обширные приготовления — например, следовало решить, будет ли он там выступать с башни танка, или все-таки въезд в город на белом коне окажется более зрелищным мероприятием.

Во всяком случае, победный гимн был уже сложен, и итальянский губернатор Египта уже подобран, а пока дуче развлекался в Ливии охотой.

Считалось, что вскоре состоится прорыв германских войск за гряду Кавказа, и они, возможно, пойдут на соединение с японскими войсками, взявшими Сингапур. Кто знает, может быть, и для итальянцев окажется, что путь от Нила куда-нибудь в глубины Азии не так уж и далек?

И Муссолини в ожидании больших событий пробыл в Ливии до 20 июля — но так их и не дождался. Он вернулся в Италию, где от сладости мечты пришлось перейти к суровой прозе. Положение в стране его не радовало, и здоровье начало подводить — язва очень обострилась.

А Чиано говорил всем и каждому: «Прежде всего дуче следует поправить свое здоровье».

В принципе, это можно было понимать не столько как родственную заботу о здоровье тестя, сколько как пожелание, чтобы он поменьше нагружал себя государственными делами.

Что до Джузеппе Боттаи, бывшего губернатора Аддис-Абебы, а ныне министра образования Италии, то он неожиданно открыл, что объявление войны Америке не было законным, потому что не было одобрено Большим фашистским советом.

Строго говоря, война против СССР тоже не была одобрена Большим фашистским советом, но Боттаи этот вопрос педалировать на стал, а просто сказал Чиано, что не следует забывать, что дуче, в конце концов, всего лишь самоучка.

Слухи о таких изысканиях министра образования, несомненно, дошли до Муссолини, но он ничего предпринимать не стал. Он свое окружение от всей души презирал — все они, по его мнению, были всего лишь отражением его славы.

А в октябре 1942-го в Рим с визитом приехал Генрих Гиммлер.

Интересно, что даже такой умный человек, как Чиано, и то решил, что высокий гость, непрестанно мотавшийся по фронтам и концентрационным лагерям с инспекциями, в Италию приехал просто отдохнуть немного от своей трудной жизни.

Как-никак

приехал в штатском, в сопровождении одного только полковника Доллмана, и держался как-то все больше сам по себе. Ну, и Чиано велел организовать ему радушный прием и показать все, что того только заинтересует. И Гиммлер действительно немного оттаял и встретился со многими людьми — вот только целью его была, как обычно, инспекционная проверка. Он выяснял, на кого в Италии можно будет положиться в случае, если страну придется оккупировать. Фюрер считал, что в Италии есть только один надежный друг рейха — дуче.

Ну а вдруг его не станет — и что тогда?

IV

24 октября 1942 года в Италии стало известно, что английские войска в Египте под командованием генерала Монтгомери перешли в наступление под Эль-Аламейном — и оно удалось.

Муссолини, который еще в июле распланировал триумфальный въезд в Александрию, как-то сразу проникся глубоким пессимизмом и сказал Чиано: «Ливия теперь потеряна — это только вопрос времени».

Впрочем, дуче видел тут и светлую сторону — потеря Ливии избавляла Италию от необходимости снабжать находившиеся там германо-итальянские войска.

Дело тут было в том, что итальянские торговые суда, нагруженные продовольствием, горючим и всем прочим, что нужно для армии, к осени 1942-го топились англичанами чуть ли не с математической регулярностью. Ну, и хотелось эти потери как-то уменьшить — припасы могли пригодиться для обороны континентальной Италии.

В начале ноября 1942 года стало известно, что в Марокко и Алжире высадились англо-американские войска — колонии, на которые в свое время, летом 1940-го, целились и испанцы, и итальянцы, теперь стали полем боя.

Немцы двинули в Северную Африку дополнительные дивизии, правительство Виши лишилось их доверия, и теперь уже вся Франция стала оккупированной зоной. Итальянцы в этбм смысле очень пригодились — они немедленно заняли большие территории на юге Франции и вошли в Ниццу.

Проблема, однако, тут была в том, что драться предстояло уже не только с англичанами, но и с американцами.

Их войска в Северной Африке оказались теперь в соприкосновении с войсками держав оси.

В Италии понимающими людьми из этого были сделаны выводы — поездки в Швейцарию участились. В Женеве и в Лозанне они встречались с другими понимающими людьми, в основном из Англии, но попадались среди них и американцы.

Пирелли, видный индустриальный магнат, тоже съездил в Швейцарию, пообщался там со своими многочисленными знакомыми и, вернувшись в Италию, сразу поговорил с Чиано. Он сказал ему, что война, по всей вероятности, проиграна и что надо принимать какие-то меры для спасения.

Чиано ответил, что можно попробовать организовать «лигу союзников Германии» в составе Италии, Венгрии и Румынии — и надавить на фюрера с целью заключения широкого соглашения с Западом, что-нибудь в духе Мюнхена.

Почему не попробовать, так сказать, создать «Мюнхен-2»?