Гений
Шрифт:
За оставленными вещами приглядывали служители, и попытки воровства воспринимались как серьезное богохульство и карались соответственно, а паломники тем временем босиком проходили во внутренний двор, где и ждали их жрицы в простой и весьма откровенной одежде из редкой сетки. Далее паломник мог подойти к любой ожидающей жрице, кинуть ей любую, хоть самую мелкую монету, и повести ее за собой в одну из занавешенных ниш по периметру двора, понятно для чего. Нет, еще предстояло пройти какое-то испытание оставшись с ней наедине, но если кто и отказывался от него, этим не хвастали, не справившиеся, если такие были, молчали по каким-то другим причинам, а остальные разьезжались довольные, активно приукрашивая таланты жриц в искусстве любви,
Вот в таком центре, скорее даже античного, чем средневекового секс-туризма и оказался случайно Тариэль с Симой. Выслушав рассказ, он пожалел, что не решил остановиться в предыдущем поселении, поморщился, и на всякий случай застелил кровать запасным плащом, дабы не касаться подозрительного постельного белья, которое против своего обыкновения зачем-то постелил проникшийся уважением трактирщик. Заодно и от помывки пришлось отказаться, в данном случае по совершнно гигиеническим причинам. В принципе, к эльфу почти никакая зараза не липла, но все-таки Тариэль решил подстраховаться ради смертной возлюбленной.
Вся эта история не вызывала ничего кроме легкого омерзения и желания уехать оттуда пораньше утром, забыв просто как неприятный фрагмент путешествия, но, как назло, с Тариэлем пожелал пообщаться вельможный отец. Тариэль с Симой сидели в трактире при постоялом дворе в занавешенной нише с небольшим столиком и двумя короткими лавками с двух сторон, прообразом частных кабинетов дорогих ресторанов Земли, когда на руке Тариэля ожил фамильный перстень, сочетающий помимо прочих полезных свойств и функции переговорного артефакта. К счастью, общаться по нему можно было негромко и не привлекая внимания, громкое обсуждение семейных дел за условной занавеской в переполненном трактире вовсе не звучало для Тариэля хорошей идей. К счастью, артефакт был неплох, говорить можно было шепотом, почти условно, а при необходимости можно было даже передать изображение, просто сконцентрировавшись на нем взглядом или представив, как следует, в воображении.
— Ты один, сын мой? — поинтересовался глава Дома Валлинор.
— Не совсем, со мной моя деали, и кроме того, я сижу в шумном трактире, но в отдельном закутке, так что никто, кроме нее, услышать ничего не должен.
— Ты нашел деали? — спросил отец, — Твой дядя мне об этом упомянул, но я не обратил внимания. Раз уж она здесь, дай на нее взглянуть, сын.
Ну, что ж, можно и показать. Тариэль уставился на скуластое треугольное лицо с чистой светлой кожей, короткими до плеч соломенными волосами и огромными серыми глазами, испуганно и ожидающе следящими за ним.
— Что ж, ты в своем праве, сын мой, и Дом Валлинор даст ей кров и защиту, — важно сказал отец, — А с рождением первого ребенка и положенное уважение.
— Так вы одобряете, отец? — спросил Тариэль.
— Тебе не нужно моего одобрения, ты в своем праве, сын мой, — ответил тот, — Но, если это тебя так заботит, то, да, одобряю. О женитьбе тебе еще думать рано, может, лет через сто… А тем временем лучше, если твои пристрастия будут внутри Дома, а не распыляться по случайным знакомствам. Да и к тому времени, когда придется тебя женить, не помешает иметь пусть и небольшой, но кровно связанный Младший Дом верных полукровок, готовых поддержать тебя. Впрочем, время покажет. А я хотел поговорить о другом. Во-первых, я думал, ты должен был сопровождать дядю. Как случилось, что тебя послали вперед?
— Дядя хотел, чтобы я подготовил все в столице к его приезду.
— Хорошо, — согласился отец, — Тогда о деле. Ты сейчас как раз должен быть ближе всех к некоему Храму Великой Матери, я правильно понимаю?
— Да, отец. Мы прямо сейчас в селении выросшем вокруг этого храма.
— Ну, что ж, — задумчиво донеслось в ответ, — Может быть, это судьба или воля богов. Да и практика тебе не помешает. У меня к тебе
— Да, отец. Как я могу помочь?
— Ты будешь Голосом Леса, и в этом дипломатическом статусе должен навестить Верховную жрицу храма и изложить ей внятно предупреждение, что мы знаем об их причастности и терпеть это не намерены.
— Но, отец, какой смысл подобного заявления, не подкрепленного демонстрацией силы?
— Будет им демонстрация. Твоя задача — сделать так, чтобы у них не было сомнений, от кого эта демонстрация, и отпало желание связываться впредь.
— Демонстрация силы тоже на мне, отец? — удивился Тариэль.
— Нет, сын, просто доставь сообщение. Твой дядя с делегацией следует за тобой по пути, это их забота. Пойми, в дипломатии нельзя затягивать с ответом на подобные действия, а люди твоего дяди — ближайшие, кто может этим заняться. Просто им не стоит задерживаться в этой дыре, а сообщение нужно доставить заранее. Вот и приходится отправлять тебя.
— Завтра же, отец.
— И… — в голосе, звучащем из артефакта звучало сомнение, — будь осторожнее, сын мой. Дипломатического опыта у тебя мало, а люди этого храма не выглядят адекватными. Наглые выскочки никогда не знают, когда остановиться. Могут пойти на свою демонстрацию. Постарайся этого избежать, но если случится — в средствах не стесняйся. По мне так, если от храма останутся одни головешки, Совет Перворожденных плакать не будет, а тебя с дипломатическим статусом никто не посмеет тронуть, если не готов к войне с нами. И имей в виду это их магическое оружие, в котором мы еще не разобрались. Твоя задача — доставить сообщение, и целым и невредимым отойти в сторону.
— Я понял, отец.
— Ну, что ж, удачи, сын.
И связь прервалась. Сима испуганно смотрела, как помрачневший Тариэль уставился в одну точку на столе, потом хватил стакан вина и разродился длинной энергичной тирадой на эльфийском, которую здесь все равно нет смысла приводить. Ибо на эльфийском вы все равно не поймете, а в переводе на русский правила приличия позволили бы опубликовать только предлоги, междометия и знаки препинания. Нет, можно, конечно, воспользоваться традиционными в фэнтези иносказательными эвфемизмами вроде «детей шакалов» или тестикул какого-нибудь не очень популярного бога, но это не передало бы энергии и напора, скорее подходящего языку гномов, чем Перворожденных, и сравнимых только с естественным звучанием аналогичного содержания на «великом и могучем».
Собственно, и сам Тариэль не мог понять, чем ему не нравится это поручение. В конце концов, отец прав, ему и правда пора начинать участвовать в дипломатических делах, хотя бы, чтобы учиться. Нет, давило какое-то неприятное предчувствие, но в остальном и правда — а на чем и тренироваться, как не на делах захолустного провинциального храма, пусть даже и набравшегося какими-то путями влияния и наглости. Тариэль сделал несколько плавных изящных дыхательных упражнений, одни из тех, что производили такое впечатление на смертных, а на самом деле всего лишь регулировали сердцебиение и баланс кислорода и углекислоты в крови, успокаивая и переводя сознание в нечто вроде легкого транса. Потом, налив и выпив второй стакан, Тариэль улыбнулся Симе: